Все периодически сталкиваются с бессонницей, которая выбивает нас из привычного темпа жизни. Если вы не выспались и пришли на работу, то весь день все будет валиться из рук. Если ваша работа не требует большого напряжения, плохой день можно как-то перенести, а выспаться на следующую ночь. Хуже, если бессонница становится хронической. Но что-то же запускает этот процесс?
В моем случае это был хронический стресс. Я по жизни, к сожалению, сова, и стоять в 8 утра на кафедре, вещая перед сонными студентами бодрым утренним голосом, было тем еще испытанием. Но не каждый день в расписании были первые пары, были и вторые, третьи и сто десятые. А организм не понимал, почему в один день ему позволено поспать до любимых 9 часов, а в другой его встряхивают, заливают чашкой кофе и выгоняют на мороз в семь.
Студенты очень реагируют на эмоциональное состояние преподавателя: если ты читаешь лекцию с закрытыми глазами, как бы уткнувшись в подушку, они будут заниматься чем угодно, и все им будет Deep Purple, глубоко фиолетово. А я, как многие преподаватели, в душе актриса, жаждущая внимания и аплодисментов после окончания выступления. Можно ограничиться просто вниманием.
Если предстояла первая пара, а где-то в 3 часа дня маячили пары на курсах повышения квалификации, то настроение бывало испорчено с вечера. Я не могла уснуть, ворочалась, прокручивая в голове следующий день. Нет, уже этот, потому что от циркулирующих в голове мыслей уснуть удавалось только после полуночи.
А потом подъем, две ложки из морозильника к глазам, кофе, и на полуавтомате добираемся до вуза. Там еще чашечка кофе с такими же, как я, сомнамбулами. Слава богу, пролетела, точнее — проползла, первая пара, дырка в расписании, спать головой на стопке курсовых не умею, придется еще раз взбодриться кофе.
Наконец, эти ужасные 3 часа. На кафедре, кроме меня, уже никого, в аудиторию стягиваются представители разных служб института. Тут и отдел кадров, и учебный отдел, и библиотека, и деканаты. В начале 2000-х они были оснащены компьютерами, но не знали, что с ними делать, не говоря уже о работе в Word и Excel.
А мне еще улыбнулась подработка дважды в неделю по вечерам с преподаванием английского за очень хорошее вознаграждение. Занятия там заканчивались в 8 вечера, и каждый раз я мечтала пройтись, не спеша, по свежему воздуху до остановки транспорта, в лучшем случае — до следующей остановки, чтобы сбросить напряжение.
Но за мной приезжал муж на машине, хотя я умоляла этого не делать. И не могла же я неторопливо идти по тротуару, когда машина параллельно ползет по проспекту. Так что я попадала домой буквально через полчаса и тут же повязывала фартук вокруг нарядного свитера: трое мужчин — мой дедушка, муж и сын — ждали, когда мама сама разогреет и подаст ужин на стол, до этого они перекусывали печеньем.
Вы спросите, где же здесь обещанная история болезни? Так это и было начало. После таких дней и вечеров я забыла, как это — лечь и заснуть. Кровать не манила, а пугала. К концу семестра я теряла пару килограммов веса, иногда срывалась на домашних, иногда рыдала. На каникулах все проходило, как дурной сон. Хотя если случался стресс, бессонница поднимала свою змеиную голову — тут я, тут. А в сентябре опять начинался День сурка.
И тогда мне посоветовали обратиться к хорошему психотерапевту. Врач показалась очень грамотной, кандидат наук, по ощущению, из «моего круга», а это очень важно. И. А. назначила какие-то препараты, они помогли ненадолго. Я снова записалась на прием. Ее участливый взгляд: «Опять не спим?» — мой кивок и новые препараты.
Через пару месяцев И. А. объявила, что ей кажется, что у меня скрытая депрессия, хотя я активно возражала — ничего подобного, просто бессонница. Врач предложила сеансы психотерапии, это было очень и очень недешево, но я решила попробовать.
Из-за того, что мы были почти ровесницами и я чувствовала к И.А. доверие, сеансы напоминали болтовню «за жизнь» двух подружек. Надо отдать И.А. должное — после 4 из 10 сеансов она от меня «отказалась», в том смысле, что препараты продолжала подбирать, а сеансы мы прекратили. Для этого у меня осталась верная подруга, которая была для меня, по Николаю Козлову, «жилеткой, грелкой, взгрелкой и унитазом для непереваренных эмоций». Все в одном и бесплатно.
Настроение было нормальным, вот только со сном не ладилось. Все, что я перепробовала, я описала здесь. Но все советы работали на короткую дистанцию, на длинную не хватало.
Совершенно случайно я узнала, что в одной частной клинике проводилась акция «два в одном»: УЗИ двух органов на японской аппаратуре по цене одного. У меня особых жалоб не было, но такой
У милой женщины-врача, и тоже кандидата наук, была узкая специализация, но дорогая японская аппаратура широкого спектра. Мне вынесли вердикт: все нормально, но стоило бы для страховки анализы сдать. Прямо тут, на месте, только прийти натощак, а они сами отвезут их в лабораторию одной из наших крупных больниц. Конечно, за деньги, но мне не придется сидеть в очереди на табуретке.
Напомню, это было в начале 2000-х, и что такое поликлиника городской больницы — каждый может представить. Я сдала, а когда пришла за результатами, милая врач указала мне на какие-то показатели и посоветовала обратиться к эндокринологу.
Я записалась на прием в платную клинику. Честно заплатив деньги в кассу, я, тем не менее, час просидела на жестком стуле в живой очереди. Когда врач, сухонькая вобла, увидела мои анализы на гормоны щитовидной железы, у нее глаза поползли на лоб.
— Этого не может быть, потому что не может быть никогда, — заявила она по-чеховски. — Похоже, ваши анализы перепутали с анализами негра из далекой страны.
Очевидно, кроме А. Чехова она любила и
Затем я ходила с пустыми колбочками в один кабинет, а потом с заполненными кровью из вены в другой. Все пациенты делали то же самое, наверно, это было обычной практикой.
Когда я снова пришла к вобле, та обрадовалась:
— Вот теперь все понятно. Не гипертиреоз, а наоборот, гипо. Вы мне и кажетесь гипо. Пропишу таблеточки, попринимаете два месяца натощак за полчаса до еды.
Я купила «таблеточки» и начала их пить, не очень регулярно, мне ведь никто не объяснил, что на этих гормонах мне сидеть, скорее всего, до конца жизни. Но у меня кроме бессонницы не было никаких жалоб, я даже в Интернет по поводу прописанного препарата не заглянула, а зря.
Это было летом, оно пролетело, прекрасное и быстрое, и снова занятия в вузе. Опять вернулась бессонница, однако через три месяца маячило «прекрасное далеко» — зимние каникулы, которые мы с мужем провели, учась кататься на горных лыжах. Чувствовала я себя отлично и о «таблеточках» давно забыла.
Шарахнуло меня весной. Постепенно все окутывалось плотным туманом. Я перебирала журналы пяти групп и не могла проставить оценки студентами — я не могла запомнить их фамилии, хотя раньше легко управлялась с 12 журналами. Меня качало, я приходила домой и спала чуть ли не до вечера. Есть не хотелось, жить тоже.
Началось лето, многие преподаватели ходили только на консультации, а у меня были магистры. Я их боялась, для этих продвинутых надо было серьезно готовиться, а я не могла запомнить никакой новой информации. Да и времени не было, я спала целыми днями. Я не читала, не смотрела телевизор, не знала, что происходит в мире.
Я разрешила лаборантке дать магистрам мой мобильный: у них вот-вот должен был наступить период защиты дипломов, а оценки по моему предмету не было. Они звонили, я просила приходить к моему дому, но только по несколько человек сразу. Я выходила на солнышко, которого практически не видела, и прямо на скамейке около дома ставила даже самым отпетым прогульщикам удовлетворительные оценки, а тем, кто ходил ко мне на занятия, повезло — все, как один, получили «отлично».
Так длилось до конца июня, и только в июле я снова сдала анализы и муж отнес меня, как плащ, свисающий с руки, в кабинет эндокринолога, которого нам все рекомендовали. Та пришла в ужас и назначила прием гормонов. Да, все те же, что прописывала вобла, не обратив моего внимания ни на показатели уровня гормонов, ни на важность принимать их ежедневно без перерыва и, скорее всего, очень много лет.
Через месяц я ожила, осилила поездку к морю, поплавала всласть и почувствовала вкус к жизни. Состояние и сон пришли в норму, а ситуации со стрессом перестали казаться вселенской катастрофой.
Резюме: депрессию и гипотиреоз часто путают. Так что прежде, чем обращаться к психотерапевту, сдайте анализы на гормоны ТТГ, Т3 и Т4, посмотрите референтные значения (можно в том же Гугле) и, если ваши анализы «зашкаливают», идите к эндокринологу.
Почему я сразу не полезла в Гугл?