Разберёмся без мифотворческого запала и без академической сухости: где кончаются старые свидетельства и начинаются догадки, почему «Авсень» легко путают с «осенью» и «овсом», какие функции образу приписывает поздняя традиция и что полезного для нас остаётся, если снять позолоту.
В одном краю Авсень — припев песни, в другом — имя духа удачи, где-то — поэтическая фиксация первого холода, а в современных реконструкциях он и вовсе превращается в «бога осени», опекающего урожай и ритмы года.
Откуда взялся Авсень и почему у него столько имён
В песенных текстах восточных славян встречаются припевы «Овсень!», «Авсень!», «Усень!», «Таусень!». Часть исследователей связывала возглас со словом «овёс», часть — со словом «осень», а кто-то слышал в нём след древнего имени. То есть уже на уровне звука — развилка.
В устной культуре такие «зовы» живут веками, расползаясь по смыслу, и потому легко становятся персонажами: имя есть, контур есть — дорисовать фигуру дело техники. Так рождаются многие «боги по слову»: сперва рефрен, затем сюжет.
Многоимённость — нормальна для живой традиции: одно и то же явление в соседних деревнях называли по-разному. Отсюда длинная гирлянда вариантов: Авсень/Овсень/Усень/Таусень. Иногда его «скрещивали» с более известными образами: Световитом, Святовитом, солярными божествами — так понятнее объяснить функцию.
Бог осени или голос новолетия
Самое важное уточнение: в ряде традиций «Овсень» звучал не осенью, а в колядных и новогодних циклах. Его кричали в пору обходов дворов, посевания, пожеланий урожая и достатка на начале года, которое в старину приходилось на зиму. Здесь «Овсень!» — сигнал к обновлению: «пусть будет хлеба вдоволь», «пусть год выйдет лёгкий».
Откуда же «бог осени»?
- Во-первых, совпадение звучания с «осенью» очень уж соблазнительно.
- Во-вторых, в поздней поэтической и неоязыческой литературе удобно «раздать» год по персонажам: весне — Ярило, лету — Купала, осени — Авсень, зиме — Морана. Такая схема красива и запоминаема, а значит, живёт.
Но историческая доказательность здесь слабее, чем художественная логика.
Как его описывают поздние источники? В популярных пересказах Авсеня охотно рисуют солярным всадником: скачет вперёд по дороге года, «очищает путь» светом, следит за плодородием, хранит дом от нужды. Ему приписывают мягкую справедливость и вспыльчивость, любовь к дому и браку, покровительство родившимся между равноденствием и солнцестоянием. Главный атрибут — сноп спелой пшеницы, видимая благодарность за
Образ, который хорошо упаковывает осенний смысл жизни деревни:
- собрать;
- сохранить;
- поделиться;
- войти в зиму без долгов.
Важно другое: такие описания скорее суммируют функции сезона, чем цитируют единый древний культ. Они полезны как символ, но их нельзя без оговорок выдавать за «древнюю норму».
Почему образ Авсеня всё равно работает
Даже если отнестись к «богу осени» как к позднему конструкту, он попадает в нерв времени.
Осень у славян — пора сбережения и договора:
- последний сноп несут в дом;
- обновляют огонь;
- считают мешки;
- чинят инструменты;
- начинают женихаться и устраивать вечерние посиделки.
Если бы культ одного имени и существовал, он был бы не про вино и фейерверки, а про меру и порядок. Авсень в таком прочтении — лицо, которое напоминает: у солнца сейчас низкая траектория, у дня — короткий ход, у хозяйства — много мелких дел. И в этом смысле «бог осени» нам нужен — как персонификация дисциплины.
Полезно видеть границу, где заканчивается этнография и начинается фантазия.
К этнографически надёжным зонам относятся:
- песни с припевами «Овсень/Авсень» (на разное время года — по местности);
- обряды последнего снопа и «первого огня» дома;
- циклы пожеланий достатка, обходы, посевания;
- общий «солярный» символизм (колесо, круг года, сноп, хлеб).
А вот унифицированный культ «бога Авсеня, хозяина осени» с храмами, жрецами и строгими датами — поздняя реконструкция. Она не бесполезна — помогает мыслить год как систему, но остаётся гипотезой, а не найденной «летописью».
Как складывается миф сегодня
Современное сознание легко добавляет слои: сетевые энциклопедии, неоязыческие сайты, художественные романы. Отрывки песен, научные догадки, красивые догмы срастаются. И вот уже у Авсеня есть черты характера, любимые дары, точные даты покровительства.
Похоже на рост кристалла вокруг крупинки: ядро — реальный звук «Овсень!», а всё остальное — обрастает. Значит, время от времени полезно перетряхивать кристалл: что держится на факте, что — на эстетике.
Если принять образ Авсеня как рабочую метафору, то в нашей практике из него рождается короткий, трезвый «осенний устав»:
- Сноп — символ собранности: не тащи всё в дом, тащи правильно связанное.
- Упорядочить дела, документы, проекты.
- Низкое солнце — ритм мерности: планировать по свету, не обещать лишнего, оставлять зазор.
- Порог зимы — этика делиться: перераспределить излишки, помочь тем, кому тяжелее.
- Домашний огонь — регламент мелких ритуалов: проветривание, ремонт, чистка, профилактика — всё бессюжетно, зато спасает зиму.Реклама
Так «бог осени» перестаёт быть открыткой и становится памяткой по устойчивости.
Персонификация сезонов сама по себе не опасна — пока не забываешь, что это язык, а не «протокол богов». Опасно другое: терять критическое ухо, смешивая припевы, догадки и желания в одну «древнюю истину».
Самый зрелый жест — сочетать уважение к традиции с точностью. И хорошая новость в том, что Авсень только выигрывает: он становится не бумажным «начальником осени», а обобщённой мудростью домовитого сезона.
Строгого «единого» бога осени у славян мы, по всей видимости, не находим. Мы находим зов «Овсень!», много местных песенных практик, обряды последнего снопа и домашнего огня, солярные символы и позднюю, но выразительную попытку собрать всё это в один образ. Авсень в таком виде — полезная сборка: он напоминает, что осень — не музей увядания, а цех по приведению жизни в порядок.
И если принять этот образ честно, с оговоркой «так сложилось позже, потому что нам так удобно», он работает прекрасно. Авсень не требует поклонов и жертв. Он требует снопов и мерности: связать, досчитать, распределить, поблагодарить. Тогда и миф не обманет: когда на стол ставишь хлеб и соль, когда дом светится тёплым светом, когда на душе тихо — «бог осени» действительно приходит.