В двадцатом веке родительскую общественность спас Карл Роджерс: он первый чётко сформулировал, от чего почти у всех его невротических клиентов всё плохо в личной жизни. Оказывается, родители клиентов не практиковали безусловное принятие, поэтому дети выросли печальными и невротичными.
Хорошее объяснение подхватили многие американские психологи, толково и «на пальцах» объясняя, как теперь правильно воспитывать детей. Популяризатором идеи безусловного принятия в России стала Юлия Гиппенрейтер, переписав книгу американского психолога Томаса Гордона «Тренинг родительской эффективности» (Parent Effectiveness Training). Ю. Гиппенрейтер творчески развила идеи Гордона об «активном слушании», «я-сообщениях», «беспроигрышных методах разрешения конфликтов»
Получилось красиво, модно, поучительно. Если кратко, то безусловное принятие ребёнка — это принимающее отношение при любых обстоятельствах, при любых условиях: «Я тебя люблю любого, каким бы ты ни был!» Другими словами, просто за то, что ребёнок есть (ел и будет есть).
Приверженцы «чистого» безусловного принятия настаивают, что это не безоценочность, а именно положительная оценка ребёнка, причём вслепую. Ребёнку нужна радостная забота и любовь, полное принятие, насколько хватит сил.
Есть ещё вариант спокойного принятия ребенка, как частички себя. Например, ударился ногой, зачем на неё сердиться, ведь это тоже я. Смотрю и принимаю ситуацию как данность.
Любви к ребёнку без всяких условий противопоставляется любовь условная. Ею пугают родителей, говорят, нельзя так любить, а то дитё невротиком вырастет, и вообще, вы что, своего ребёнка решили неправильно любить?! Мне кажется, в этом главная ошибка ортодоксального гуманизма — настаивание на безусловной любви к ребёнку как единственно верном пути воспитания.
Теория во многом лукавая. Провозглашается, что самого ребёнка надо любить, а его поступки можно и нужно порицать. Вроде всё верно, только проверить невозможно: ругая поступок ребёнка, мама (папа) его (ребёнка) любят или нет? Всё очень субъективно. Это как у человека, который утверждает, что в душе очень добрый и любит весь мир, а гадости делает, чтобы показать неразумным людям, как они неправы. Но в душе любовь.
С другой стороны, у самого ребёнка до определённого возраста нет понимания, что значит — родители ругают поступок, а не его личностные качества. Это о чём?
Вот стоит мальчик лет пяти, а мама со страшным видом разносит действия малыша, который потерял варежки. Что мальчик видит? Мама его любит? Может быть, в душе, но как ребёнку это понять?
С папами вообще всё сложно. Они часто хотят видеть в ребёнке достоинства, за которые его будут ценить и уважать в обществе, а если этих достоинств нет, то с любовью сложно. При этом папа будет заботиться, ночами сидеть с больным ребёнком, защищать его, помогать, зарабатывать деньги — из-за ответственности, если таковую осознаёт.
Но когда папа хочет, чтобы мальчик был сильным, смелым, спортивным, а сын играет на скрипке и не может за себя постоять, то чаще это разочаровывает, чем очаровывает. Ну, а мама верит, что мальчик станет великим скрипачом или не станет, ну и хорошо, всё равно любит.
Говорят, в истории никогда никакой безусловной любви к детям не было. В деревнях рожали много детей, желательно мальчиков, ибо — работник, а девочка — лишний рот, да ещё и для замужества надо приданое собирать. Дети ценились не сами по себе, а только сильные и здоровые, чтобы могли работать и в старости кормить родителей.
Ну, а в древности о любви к детям, условной или безусловной, вообще речь не шла. Например, так Сенека описывал отношение к детям:
«Мы разбиваем голову бешеному псу; мы закалываем неистового быка; больную овцу мы пускаем под нож, иначе она заразит остальное стадо; ненормальное потомство мы уничтожаем;
точно так же мы топим детей, которые при рождении оказываются слабыми и ненормальными. Так что это не гнев, а разум, отделяющий больное от здорового".
Если кому интересно про нелюбовь к детям в истории человечества, можете почитать книгу «Психоистория» Ллойда де Моза.
Так вот человечество от ужасов нелюбви и условной любви к детям шатнулось в другую сторону — безусловной любви и принятию. Плюсов в таком подходе множество, особенно, если адекватные родители умеют и желают воспитывать своих детей, тогда безусловное принятие как инструмент душевного воспитания очень хорош. Но родители бывают разные. Вот у этих разных безусловное принятие ребёнка больше калечит, чем помогает сеять что-то разумное, доброе, вечное.
Например, видел ситуацию в детском саду: дети одеваются домой, родители — кто помогает, кто разговаривает. И вдруг одна девочка лет пяти с разбегу головой бьёт другую сверстницу. Потерпевшая падает и заливается слезами, ей действительно больно. Родители начинают возмущаться, ругать нападавшую девочку, но мама агрессивного ребёнка встаёт на защиту, ибо у мамаши безусловная любовь.
Конечно, она дочку за неправильный поступок отругала, сказала, что нельзя бить головой — и самой пораниться можно, и другим деткам неприятно. Родителей пострадавшей девочки ещё не было, но думаю, они бы не разделили безусловную любовь мамы к своему драчливому ребёнку.
Часто дети, взращенные в безусловном принятии, усваивают одно правило — им можно всё. Конечно, за поступки поругают, но их всё равно любят. Такие дети надеются, что мир будет добрый, как мама. Дети становятся зависимыми от ожидания любви и принятия их личности, а это путь к неврозу, ничуть не длиннее, чем через условное принятие.
• Мир и люди вообще никого не любят просто так. Мир — не добрая мама.
Эта новость очень печалит подрастающих детей, они же верят, что их личность должна цениться безусловно, но уже в школе ребёнок будет хорошим не просто так, а за отличные оценки и поведение. Начнётся реальная жизнь, в которой безусловной любви и принятия практически нет.
А вы — за безусловную любовь?