Как сказка всегда заканчивается свадьбой героев, после которой они непременно должны жить долго и счастливо, так и я думала, что когда соберем все документы и получим на руки решение суда об усыновлении, у нас в семье все будет замечательно. Я думала, что самое главное — это мое желание полюбить ребенка, как родного, что это желание немедленно осуществится, лишь только мы начнем жить одной семьей. Конечно, не все будет гладко. Будут болезни и синяки, слезы и капризы, двойки и вызовы родителей в школу. Будут лицемерно-сочувствующие взгляды бабушек у подъезда и бестактные расспросы знакомых. Я думала, что все знаю наперед, ко всему готова, все предусмотрела и взвесила.
Я была уверена, что для меня нет тайны усыновления. Если бы тогда можно было встать на цыпочки и протянуть руку к завесе, которой укрыта эта тайна, я бы, наверное, моментально отдернула руку, словно от ожога, настолько все показалось бы непредсказуемым и страшным, и кто знает, захотела ли бы я вновь коснуться этой тайны.
Если это интересно, расскажу обо всем по порядку. И начало истории похоже на сказку: жили-были старик со старухой, но не было у них детей. За последние 3 года я сдала столько анализов, сколько не сдавала за всю жизнь, а расходов на врачей и целителей было столько, что можно было бы купить неплохую иномарку, не новую, но на ходу. Самое удивительное, что я оказалась здоровой, как лошадь. Мы уже собирались продавать квартиру, чтобы были деньги на зачатие в пробирке, как вдруг произошел один случай.
Моя подруга с дочкой попали в инфекционную больницу, и с ними в палате лежала одна девочка. Девочка из дома ребенка, поэтому лежала в палате без мамы. Мучалась сильнейшим кашлем, задыхалась, плакала. Из-за цистита писалась триждый час. Пахла бомжом, была грязная, как щенок с помойки. Через два дня девочку перевели в отдельный бокс, и она, двухлетняя, там несколько суток лежала совсем одна. Выписали ее с таким же кашлем, с каким и привезли. В Дом ребенка забрали ее то ли на второй, то ли на третий день после выписки.
Я и раньше обдумывала возможность усыновления, но до этого случая всегда решала для себя этот вопрос отрицательно. Нет, я никогда не хотела усыновить ребенка. Но в этой ситуации решение пришло откуда-то извне: я вдруг решилась на усыновление. Уже потом я поняла: либо это лукавый попутал меня, либо Господь послал мне испытание (или вознаграждение) в лице этой девочки. Здравым смыслом объяснить мой порыв невозможно.
Я человек консервативный, живу рассудком, а не сердцем, и сейчас, по прошествии многих месяцев, когда все случилось и изменить ничего нельзя, когда мной искусаны все локти и выплаканы все слезы, я так и не отвечу, почему я тогда захотела усыновления. И самое главное — я так и не поняла, хорошо ли все то, что случилось со мной за это время, и изменила ли бы я что-нибудь, если бы это было возможно.
Одно я знаю точно: в этой ситуации мне никто не судья и не советчик. Это и есть Великая тайна усыновления, когда я начала чувствовать то, чего не чувствуют другие, у кого есть свои дети. Начала понимать и открывать в себе качества, о каких я раньше не знала, и вся моя жизнь стала совершенно иной, не такой, как я ожидала.
Я рассказала мужу об этой девочке и предложила ее удочерить. Он согласился, и мы начали процедуру усыновления. Характеристики с места работы, справки о доходах, копия лицевого счета из домоуправления, автобиографии — ничего особенного. Характеристика от участкового милиционера, который до этого нас никогда не видел, справки из УВД об отсутствии судимости за членовредительство и убийство, которые мы ждали целый месяц, — это уже интереснее. Посещение поликлиники, платная флюорография и поход в четыре диспансера, один из которых, естественно, кожно- венерологический — это незабываемые ощущения.
Никогда не думала, что в вендиспансере так много посетителей. Всюду очереди: в регистратуру, к венерологам, на забор крови. Забавно, что люди стесняются; занимая очередь, говорят: мне только за справкой, мне для комиссии. Я им отвечала: у меня тоже не хронический сифилис. После ощупывания и рассматривания меня врачом-венерологом я несколько недель жила в напряжении: а вдруг меня заразили? Зато своим подругам я с гордостью говорила: в вендиспансере у меня теперь есть персональная карта, где записано, что я здорова. Ужас.
А еще с нас потребовали написать, каковы планы нашей семьи в свете, так сказать, предстоящего усыновления ребенка, и привели примеры: совместные путешествия и овладение ремеслами. Моим планом было привыкание и желание полюбить, и то, что мне ставилось в пример, было оглушительно и нелепо. Хотелось сообщить, что мы хотим прикупить недорогой замок в Шотландии и завести дюжину собак породы английский мастиф, но пришлось написать про коттедж за городом и качели во дворе.
Потом работник ГОРОНО обследовал нашу квартиру и выдал заключение. Была назначена дата суда. Да, после того, как мы прошли всех врачей и сдали документы, нам выдали официальное направление на смотрины троих детей: девочки, которая должна будет стать нашей дочкой, и еще двух мальчиков. Как мне объяснили в Доме ребенка, мы должны подписать отказы от мальчиков. Когда у каждого ребенка будет по три отказа от россиян, их смогут предлагать к усыновлению за границу.
Меня познакомили с документами девочки: кто ее мама, как прошли роды, чем девочка болела, как себя ведет. Вроде бы все не смертельно. Уже потом, получив ребенка по суду, что называется, в личное пользование, мы поняли, что 90% содержимого медицинской карты — неправда. Причем неправда умная, то есть более-менее серьезная патология (открытое овальное окно сердца) отражена, а заключения таких специалистов, как ЛОР, ортопед, дерматолог, а также рост и вес ребенка — выдумка и фальсификация.
Ребенок в 2 года 10 месяцев не умел правильно ходить. Конечно, девочка передвигалась ножками, но она даже колени при ходьбе до конца не разгибала. ЛОР в поликлинике по месту жительства диагностировал аденоиды второй степени. А самое смешное (или страшное, как будет угодно), это то, что вес ребенка на момент выписки по документам составлял 10,8 килограммов, а фактически оказался 7 килограммов (это почти в три года!). Наверное, такие приписки делают для того, чтобы проверяющие не наказали администрацию Дома ребенка, а может быть, у них и проверок никаких нет, а просто весы сломались.
А потом решение суда вступило в силу, и эта малютка стала уже официально нашей дочкой…