Нелепый и смешной, он стал главной пружиной сюжета и чуть ли не главным его героем. Именно Бармалею принадлежала самая популярная песня фильма и самые уморительные фразы.
— Пустите доброго человека… А не то он выломает дверь.
— Да закройте же меня кто-нибудь своим телом!
— Ну, докторишка, сейчас мы тебя будем убивать, грабить, обижать и унижать!
— Как ты посмел обмануть ребёнка?! — Я не могу ждать, пока она вырастет!
Некоторые из бармалейских «перлов» впоследствии будут блестяще вписаны Дмитрием Пучковым в т.н. «смешной» перевод к-ф «Властелин Колец» («Дети — цветы жизни… Ворьё растёт!», «Что же твоё добро всё побеждает-побеждает, да никак не победит?»).
В итоге выходило, что финальная фраза Бармалея — «Всё-всё, конец фильма! Без меня дальше неинтересно!» — была не так уж далека от истины. А причина заключалась в том, что режиссёр «Айболита-66» —
Мало того что фильм начинается, как театральное представление, так ещё эта «театральность» не ретушируется, а, напротив, откровенно выпячивается.
Мы видим съёмочный павильон и камеры, наблюдаем за постройкой декораций, слышим репетицию оркестра. Большая часть действа совершается с помощью пантомимы, музыки и танцев. Даже природные явления поданы как театральная условность: танцовщицы изображают морские волны, а в роли Ветра выступает певец.
И когда уже кажется, что этому бутафорскому мюзиклу не будет конца, Айболит неожиданно произносит фразу:
Обезьянки больны по-настоящему, поэтому и море, и корабль должны быть настоящими!
В этот момент квадратный телеэкран сменяется широкоформатным, а декорации — настоящим морем (ну, не совсем настоящим, Каспийское море — всё-таки, научно говоря, озеро). Начинается то кино, которое дети и ждали.
Нельзя сказать, что все эксперименты Быкова вызывали у меня в детстве отторжение. Игра с экранным форматом выглядела порой очень интересной — особенно там, где фильм неожиданно «вырывался» за рамки кадра (будь то выплёскивающаяся вода или свешенные ноги героев). Забавно выглядели и нравоучения Айболита, обращённые напрямую к зрителю, как это часто бывает в театре.
Граждане! Когда кругом бандиты и у вас нет огнестрельного оружия, постарайтесь хотя бы умереть достойно, а не как он.
Трансформации испытал и образ Бармалея. Режиссёр прямо заявлял, что ставил своей целью развеять уважение к силе зла.
Ролан Быков:
«Бармалей из всесильного разбойника превратился в маленького обывателя, злого, завистливого и ничтожного. Победа доброго Айболита решалась как победа личности над ничтожеством».Реклама
Цитата из к-ф:
— Если каждый при встрече с обманщиком будет кидаться в огонь, что же будет?
Не сметь разочаровываться в жизни и прыгать в огонь!
Идея, конечно, благородная, но не бесспорная. К сожалению, далеко не всегда злодей глуп и жалок, а добрый персонаж стоек и отважен.
Что касается сценария «Айболита-66», то его истоки опять-таки лежат в театре. Основой послужила пьеса «О чём рассказали волшебники?», где драматург Вадим Коростылёв по-новому раскрыл персонажей знаменитых сказок Корнея Чуковского о добром докторе. Выбор был не случаен, ведь именно постановка этой пьесы в 1957 году стала режиссёрским дебютом Ролана Быкова.
Спустя почти 10 лет Коростылёв (вместе с Быковым) переделал пьесу в киносценарий, а также сочинил все тексты песен. Очень непростая задача стояла и перед композитором. Ведь музыка в фильме играла не просто вспомогательную роль, первые полчаса она практически двигала весь сюжет. Композитором «Айболита-66» стал Борис Чайковский
, который к тому времени уже имел богатый опыт не только в сфере взрослого кино (к-ф «Серёжа», «Женитьба Бальзаминова»), но и в жанре детских радиопостановок («Кот-в-сапогах», «Калоши счастья»).Ролан Быков:
«Музыка Бориса Чайковского связала между собой самые разнообразные жанры в единый сплав музыкальной комедии, а точнее, в жанр, близкий к жанру „мюзикл“… Но это не чистый „мюзикл“, каким мы привыкли его видеть. Наш „Айболит-66“ — это кинопредставление об Айболите и Бармалее с танцами и песнями, выстрелами и музыкой, для детей и для взрослых».
Борис Чайковский:
«Даже когда я пишу музыку для кино (а у меня около тридцати киноработ), для меня важен не сюжет, не зрительный ряд, а психологическое состояние героя».Реклама
Как это обычно бывает, сложные и изысканные композиции Чайковского из вступительной «театральной» части фильма зрителю почти не запомнились. Зато большим музыкальным хитом стала песня разбойников, подарившая ещё одну крылатую фразу: «Нормальные герои всегда идут в обход». Она иллюстрировала «хитрый план» Бармалея, который вместо того, чтобы сразу схватить Айболита, делает с подельниками огромный «крюк» через болота.
Болота, надо сказать, были самые что ни на есть натуральные, хотя и не африканские. Съёмочная группа отыскала их в Азербайджане — вблизи города Астара. Стоит ли говорить о героизме актёров, которым не только приходилось с головой погружаться в заросшую мутную воду, но и служить пищей для многочисленных пиявок.
Поначалу Чайковский планировал, что песни Бармалея будет исполнять своим басовитым голосом известный певец
Сын певца Михаила Рыбы:
«Папа взял меня за руку и повёл в „Россию“ смотреть „Айболит-66“. Фильм мне понравился, но я обратил внимание, что из кинотеатра папа вышел очень подавленным.
Оказывается, из всего материала, что он записал, в фильме осталось только несколько тактов из песни Ветра. Папа звонит Борису: „В чем дело?“ — „Ты понимаешь, когда режиссер услышал песни, они ему так понравились, что он сам захотел их спеть. Я ничего не мог поделать“».
Что касается главной песни Айболита, то она была написана для фильма буквально в последний момент.
Мария, дочь Вадима Коростылёва:
«…когда отсмотрели весь материал, Олег Ефремов (исполнитель роли доктора — С.К.) сказал: „Вообще-то этот фильм не про Айболита, а про Бармалея“. „Почему?“ — спросили его. „Потому что у Бармалея есть главная песня, а у доктора нет“. И тогда отец написал те самые знаменитые слова: „Это очень хорошо, что пока нам плохо“. Получается, что Ефремов песню выпросил, а она стала гимном советской интеллигенции. Только пели её иначе: „Это очень хорошо, что нам очень плохо“».
Я уже устал писать о любви нашей интеллигенции задним числом выискивать в каждом талантливом произведении советского искусства антисоветский подтекст. Разумеется, в «Айболите-66» можно найти немало иронических отсылок. Да, фраза Бармалея «Я же говорил, что мы его обгоним и перегоним…» вполне могла восприниматься как насмешка над памятным обещанием Хрущёва «догнать и перегнать Америку». Но что в ней, собственно, антисоветского? Более рискованно выглядели строчки из песни «Нормальные герои»:
И мы с пути кривого
Обратно не свернем.
А надо будет — снова
Пойдем кривым путем!
Они действительно могли вызвать в памяти слова юного Ленина, сказанные после казни старшего брата:
Не зарубили они и пиратскую песню про акулу («Ты лети моя акула, все четыре плавника»), где открыто пародировалась песня 1938 года про революционную тачанку («Конармейская тачанка, все четыре колеса!»). Но, опять-таки, что в этой пародии антисоветского?
Вовсе не песни стали камнем раздора, когда «Айболита-66» принимали на худсовете. Комиссию смущала излишне экспериментальная форма фильма. Быкова обвиняли в «формализме», в том, что фильм не поймут дети, и вообще потрепали немало нервов.
Тем не менее в 1967 году «Айболит-66» вышел в прокат и даже снискал восторженную рецензию в журнале «Советский экран» под красноречивым названием «И большим, и детям…» (интересно, что её автором выступил будущий советский диссидент — Александр Галич). Говорят, что новаторство фильма высоко оценил даже американский толстосум Рокфеллер, посмотревший «Айболита-66» у себя на даче.
Впоследствии Ролан Быков снимет ещё немало кинокартин о детях и подростках («Внимание, черепаха!», «Автомобиль, скрипка и собака Клякса», «Чучело»).
Борис Чайковский тоже не оставит детский жанр. Его песни на стихи Давида Самойлова будут звучать в мультфильме «Лоскутик и Облачко», а также в фильме «Расмус-бродяга», снятом по мотивам повести А. Линдгрен. Заглавная песня из последнего фильма хотя и не столь известна, как «Нормальные герои», но тоже очень хороша. Кстати, её поёт не Олег Филозов (исполнитель роли бродяги Оскара), а другой артист — Олег Даль — за кадром.
Я такой-сякой,
Я бреду рекой,
Я дорогой плыву,
Вижу сны наяву.
Все моё — не моё,
Все твоё — не твоё.
Потому что я — бродяга…