Документ с грифом «Секретно» датирован 5 апреля 1943 года и называется «Из отчета городского Управления предприятиями коммунального обслуживания по работе за год войны с июля 1941 по июль 1942 г. Раздел «Похоронное дело». Что же секретилось в этом документе?
С июня по август 1941 года город страдал от бомбардировок и артобстрелов. Со второй половины августа 1941 года началась блокада города. Уже в ноябре были введены карточки — по рабочей выдавалось 250 и по служащей 125 граммов хлеба на человека в сутки. До декабря население еще держалось, но уже с декабря смертность начала стремительно возрастать. Город стал вымирать. Могильщики умирали, как все. Начинался коллапс похоронной службы. Город зарастал трупами. Надвигалась трагедия. Она и секретилась.
Остававшиеся в живых уже не имели ни сил, ни возможности хоронить своих покойников. В отчете говорится, что с середины декабря 1941 на кладбищах наблюдалось массовое подкидывание покойников. Работники не успевали хоронить сотни и сотни трупов в траншеях и ямах кладбищ. Если в декабре трупы еще как-то транспортировались на кладбища, то уже в январе их стали подкидывать к больницам, поликлиникам, выбрасывать на лестницы, во дворы. Предприятия и организации тайком грузовиками вывозили трупы на близлежащие к кладбищам улицы.
Решить проблему только силами работников коммунального хозяйства становилось невозможным. Доклад отмечает, что в январе началось самое худшее — людоедство. Охранять кладбища было некому. С кладбищ началось массовое похищение частей разрубаемых тут же на месте трупов, причем особое пристрастие отмечалось к детским трупам. На кладбищах находили черепа, из которых были извлечены мозги, на Серафимовском кладбище находили покойников, от которых оставались только головы и ступни. Еврейское кладбище больше походило на мясобойню. Трупы похищались и использовались в пищу с улиц, с кладбищ, из квартир. Никогда не простим этого людоедства фашизму! И внукам своим заповедаем.
Вопросом погребения было поручено заняться МПВО и войскам НКВД. Знаменитое Пискаревское кладбище было поручено 4 полку НКВД. Подрывников и копальщиков, грузчиков приравняли к фронтовикам. Они получали пайку водки. Водителям грузовиков за каждую вторую и последующую ходку выдавали дополнительно по 100 г хлеба и 100 г водки или вина. Были установлены нормы погрузки на каждую автомашину в зависимости от тоннажа: на пятитонку — 100 трупов, на трехтонку — 60, на полуторку 40. С 16 декабря по 1 июня 1942 года на Пискаревке было похоронено в траншеях 372 тысячи человек.
Отчет говорит об особенно тяжелых условиях, сложившихся в г. Колпино ввиду непосредственной его близости к линии фронта. Облисполком разрешил городу Колпино сжигать трупы в термических печах Ижорского завода. Затем и сам Ленинград перенял опыт колпинцев. Людей стали сжигать на кирпичном заводе. Процесс механизировали вагонетками. 16 марта 1942 года впервые было кремировано 250 трупов, а уже 18 апреля только за сутки в двух печах уже кремировалось по 1432 трупа.
С наступлением весны и таяния снега стали появляться «подснежники». Чьи-то руки высовывались из-под снега и молили о предании земле, в оттаявших глазницах лужицы талой воды отражали равнодушное питерское солнце. Просыхали волосы покойников и шевелились на весеннем ветру. А истощенные дистрофики тянулись туда, поближе к бомбам, к линии фронта, к Колпино. Под обстрелом рыться в картофельных полях, ища гнилую случайную картошку. Надвигалась катастрофа эпидемий.
До наступления тепла трупы было необходимо кремировать во избежание эпидемий. Город успешно справился с этой задачей, и к лету 1942 года непогребенные тела уже практически в городе не встречались. Отдельные случаи массового скопления трупов все же имели место. После эвакуации Эрмитажа в подвалах здания было обнаружено 109 тел. Это были умершие сотрудники Эрмитажа, которых администрация складывала в подвалы музея. Гуляя по роскошным залам и любуясь совершенством сокровищ Эрмитажа, помните об этих подвалах.
Вот такой жуткий факт приводится в документе: «особо серьезное внимание при проведении летних работ следует обратить на провалы братских могил. Санврачи города предполагают, что из траншей могут забить фонтаны массы разлагающихся тел». Фонтаны. Подобного опыту Ленинграда массового захоронения не знала история. Никогда и нигде в мире.
Работники коммунальных служб проявляли героизм, сопоставимый только с подвигами на поле боя. Город избежал эпидемий. Многие могильщики умирали на дне выкопанных ими траншей и могил. Не имея сил опустить покойника в могилу, они падали туда сами и умирали. (Где мой 4 полк НКВД? Кто из вас дожил до лета?) Никто к таким размерам смертности и молниеносности ее роста не был подготовлен и никто никогда не способен был помыслить о чем-то подобном. Только благодаря самоотверженности могильщиков город не пал жертвой повальной эпидемии.
А теперь давайте сейчас представим себе этот смрад, отвращение пока еще живого человека к мертвому, вспухшему от разложения телу, телам, сотням, тысячам тел. Работа? Нет, дантовский ад. Постоянный ужас, вонища, черви, гноище! Герника. Апокалипсис. А ведь наши деды делали это. Ленинградцы. О, господи.
Заключение документа весьма своеобразное. Читайте эти строки, читайте. Это просто отчет с грифом «Секретно»: «Результат работы достигнут хороший — и город и его население, пережив небывалые лишения, после такого массового захоронения с нарушением санитарных норм избежали эпидемических заболеваний». Подписан документ начальником УПКО Ленгорсовета А. Карпущенко.
Страшный документ! История не знает такого второго документа. Ни один город не испытал того, что выпало на долю Ленинграда. Нигде и никогда не было столько жертв среди мирного населения.
Когда мы склоняем головы перед жертвами блокадного Ленинграда, давайте вспомним и о работниках похоронной службы, овеявших свой жуткий и благородный труд бессмертной славой. Если бы не они, не нужно было и разжимать кольцо блокады — город вымер бы от эпидемий сам по себе.
«Я вернулся в мой город,
Знакомый до слез…»
Гриф секретности снят. Бежит время, уходят от нас блокадники и те, кто их хоронил. Хорошеет город Санкт-Петербург. Со всех сторон окруженный Ленинградом. Ленинградом…