Первый же день показал, что такая форма общения, несмотря на всю свою необычность, очень привлекательна. «Аудитория» рок-фестиваля заметно расширилась. А у Стива Возняка сходу родилась идея «сделать бросок через океан», связав американскую молодежь с советской. Он позвонил в Москву, своему знакомому сценаристу Иосифу Гольдину и предложил тому переговорить с руководителями Гостелерадио СССР на предмет проведения телемоста при помощи космической связи.
Американцы ожидали чего угодно, но только не оперативности. Но неожиданно руководство Гостелерадио ответило согласием. На подготовку мероприятия ушло два-три дня, и в ночь с 4 на 5 сентября телемост уже пошел в прямом эфире.
Почему дело так быстро сладилось? Как вспоминает один из его участников, обе стороны помимо развлекательной, преследовали конкретную цель: американцы хотели убедиться, что в «медвежьем углу», который зовется СССР, музыки как таковой не существует. У нас же были прямо противоположные устремления — показать всей стране, до чего может довести загнивающий капитализм, пусть даже в музыке…
С американской стороны в нем участвовало практически 250 тысяч молодых американцев, которые активно проявили себя на рок-фестивале «Мы». С советской — в студию пришли Алла Пугачева, ансамбли Стаса Намина и «Русская песня», вокально-инструментальные ансамбли «Пламя», «Динамик», «Воскресенье», ряд других эстрадных групп.
Участники телемоста не только могли видеть друг друга, задавать вопросы и тут же слышать на них ответы, но и вести музыкальный диалог. Режиссировал телемост с советской стороны Юлий Гусман, ведущими выступали известные тележурналисты Владимир Познер и Фил Донахью. Да, да, именно Владимир Познер — он до сих пор с теплотой вспоминает то время, считая, что именно первый телемост стал его «путевкой» в большое телевидение.
Насколько натянутыми были тогда отношения США и СССР можно судить по воспоминаниям самого Стива Возняка. Вот его слова: «Я рос, боясь Советов — советских людей, советских ценностей. Они всегда изображались бесчеловечными; мы-то твердо знали, что наш образ жизни правильный».
Эта боязнь приняла столь ужасающие формы, что, посещая Советский Союз, американцы в первую очередь думали о том, как бы им не попасть под «прослушку» КГБ. Стив всегда с улыбкой вспоминал случай, который произошел с его знакомым в одной из ленинградских гостиниц. Приезжий янки, поселившись в номере, в первую очередь попытался избавиться от «жучков». С этой целью он тщательно обследовал номер и нащупал под ковром какие-то шишки. Отогнув край ковра, он обнаружил под ним пластину, прикрученную четырьмя большими шурупами. Он решил посмотреть, что под этой пластиной, но когда выкрутил четвертый шуруп, на нижнем этаже свалилась на пол люстра.
Но первый же телемост заставил американцев по-иному взглянуть на советских людей. Вот впечатления Возняка: «Я был удивлен, когда обнаружил, что русские внешне намного больше похожи на американцев, чем любая другая нация, с которой я сталкивался. Но то, как они думали, настолько напоминало нас (по крайней мере, меня лично), что я был просто поражен совпадением…»
Остается добавить, что идея проведения телемостов прижилась не сразу. Второй и третий телемосты прошли спустя 9 месяцев, в июне 1983 года. В те времена, когда советские обыватели практически ничего не слышали о компьютере, а число рабочих поездок в США было строго регламентировано, такое общение двух наций в режиме он-лайн трудно переоценить. Две враждующие нации смогли, наконец, понять друг друга. И лед недоверия стал постепенно таять. Люди могли видеть друг друга, общаться друг с другом, они одновременно были и зрителями и участниками неведомого прежде телевизионного действа.
Кто-то из первых участников сказал гораздо позже, что именно телемосты были первой «пробоиной» в Берлинской стене. С этим трудно спорить. И мы, и американцы стали немножечко другими. Рыть бомбоубежищ в обеих странах стали заметно меньше. Это, пожалуй, главный итог телемостов…