Потом пошли вещи посерьезнее, начал заказывать книги через почту: иностранная классика, отрывки из которой были приведены в учебнике английского языка («Ярмарка тщеславия» У. Теккерея, «Трое в лодке» Джерома К. Джерома…)
Следом появились подписные издания: Пушкин, Лермонтов, Диккенс, Л. Толстой, «Всемирная литература»… Получилось приличное (по моим тогдашним понятиям) собрание, достаточное для получения аттестата зрелости без обращения в публичную библиотеку (в части художественной литературы) — старался, сами понимаете, не только для себя, но и для детей.
И вдруг натыкаюсь на малюсенькую книжечку о библиофилах и о книжных раритетах
И понимаю, что всю жизнь я собирал не то, что надо было собирать. То, что уже есть — это хорошо, это нужно, это полезно, но настоящий собиратель книг ищет и находит редкости: хорошо иллюстрированные издания, рукописи, прижизненные издания, книги с автографами… Но мечта каждого настоящего коллекционера — иметь раритет!
А что попадает в категорию раритетов? Только то, что изначально было изготовлено в очень малом количестве экземпляров. В упомянутой книжечке, в частности, было написано, что какая-то из принцесс или королев Франции времен Луёв заказала себе книгу то ли в трех, то ли в пяти экземплярах, рукописную, с богатыми иллюстрациями и роскошным переплетом. Местонахождение каждого экземпляра сегодня известно! Вот это да!
Вот я и подумал: а что, я хуже этих (извините за выражение) членов королевской семьи? Я тоже могу себе позволить заказать раритет! И заказал! И вот он предо мной: первый сборник моих статей для «Школы Жизни», изданный мной самим по моему заказу в десяти экземплярах для (обратно извиняюсь!) членов моей семьи — и только! (Что движет человеком? Тщеславие!!!)
А причем здесь Пундик? И вообще, кто он такой?
Вот что он о себе заявляет:
«Я, галахический лингвист*
Критикуя качество книжной продукции русскоязычных издательств в Израиле, Миша пишет: «Повсеместная и порочная практика издания книг на собственный (либо спонсорский) кошт влечет за собою безграмотность подавляющего большинства этих, с позволения сказать, образчиков издательского искусства. Уже давно позабыта традиция работы над книгою литературного редактора и профессионального корректора (о художественном редакторе уж не говорю, потому что сейчас любой недоросль, освоивший Word, числит себя по гутенберговому ведомству в первых рядах). Иногда я жалею о сверхдоступности компьютерной техники. Любой словосплетатель, имеющий PС со сканером и принтером и худо-бедно освоивший текстовый редактор, уже чувствует себя вправе заняться „самсебяиздатом“.».
Я бью себя кулаками в грудь, рву на себе рубашку и посыпаю голову тем, что есть под рукой, — я поступил точно так, как не велел поступать Миша Пундик: у меня не было литературного редактора (кроме того, который отредактировал меня на «ШЖ»), у меня не было профессионального корректора, у меня не было и художественного редактора — он бы мне тоже не помешал.
Но я так хотел, так хотел подержать в руках мой раритет — быстрей, вперед, к цели!
Миша, я каюсь, я больше не буду делать раритеты, это — в первый и последний раз!(Ну, разве что лет через 50−60, когда я все забуду в связи с наступившим склерозом!)
* Еврей по Галахе — человек, рожденный от еврейки. Термин «галахический лингвист», который использует М. Пундик, предполагает, что он лингвист, по крайней мере, во втором поколении,