Ямщики здесь начали селиться еще при Иване Грозном. Эта ямская слобода стала называться Переяславской. Тут же находились мытные дворы, там мытники взимали мыто — пошлину с товаров. Кроме «неявленной» водки работники древней таможни взимали плату за многие товары, пополняя казну. Мытниками служили «инвалиды» — тогда это слово обозначало просто отставного военного.
Иль чума меня подцепит,
Иль мороз окостенит,
иль мне в лоб шлагбаум влепит
Непроворный инвалид.
А.Пушкин «Дорожные жалобы»
История Москвы продолжалась —таможенные границы отменили, но заставы остались, там просто проверяли документы въезжающих и выезжающих из города. Да и с лошадьми надо было разобраться.
В Третьяковской галерее находится довольно мрачная картина Перова «Последний кабак у заставы». Столбы и шлагбаум, видимо, остались позади. Очень скупой вид: зима, замерзающая женщина, только два места, где можно согреться — кабак да виднеющаяся впереди церковь. Так могла выглядеть часть московской заставы, по крайней мере — зимой.
Летом же у жителей слободы цвели сады:
Я люблю у застав переулки Москвы,
Разноцветные, узкие, длинные,
По углам у заборов обрывки травы,
Тротуары, и в полдень пустынные.
В. Брюсов
А ямщики работали. Были они едва ли не отдельным сословием, пусть и неофициально, чувствовали себя посвободнее: дорога — вещь непредсказуемая, требуется и решительность, и смекалка, и храбрость, и просто немалая физическая сила. Профессия передавалась по наследству, община была крепкой. Бурная жизнь на заставах начиналась «со вторых петухов», прекращалась ночью.
Дома у ямщиков были просторные, двухэтажные. Это и понятно: свой дом мог стать не то чтобы постоялым двором, но неким гостевым домом для знакомых проезжающих.
И столы были огромные, за каждым могло поместиться до двадцати человек. Питались ямщики в скоромные дни неплохо — соответственно тяжелой работе:
«Сначала подадут солонину с хреном и квасом, потом щи или похлебку с говядиной, а там жареный картофель с чем-нибудь, гречневую кашу с маслом, потом пшенную кашу с медом, чем тогда и заканчивался обед…»
П.Богатырев. «Крестовская застава»
До конца XIX века был и один главный ямщик, кто заведовал всей Крестовской слободой. Это был дед знаменитого русского художника К. Коровина. Дед был богат, дружил с Мамонтовым и другими промышленниками. Потом, правда, разорился (технический прогресс), но связи остались. Они пригодились и внуку.
Но времена стремительно менялись. По расчетам гениального инженера Шухова встали две огромные водонапорные башни (позже — снесены), началось строительство железой дороги в Прибалтику, в стиле русских дворцов XVII века был выстроен Рижский вокзал (тогда — Виндавский). Вокзал действующий, еще и с музеем, а вот о судьбе архитектора неизвестно ничего (30-е годы.).
Москва разрасталась. От Крестовской заставы не осталось ничего. Сама площадь стала назваться Рижской, название Крестовский сохранилось только за мостом.
В этих исторических местах нет никаких особых «московских легенд». Но есть память об истории города и ощущение «пути», живые истории о путниках, будь то ямщики, будь то паломники-богомольцы, будь то нынешние, вечно куда-то нервно спешащие люди.