Полотна относительно невелики: 64×110 см, то есть они не создавались для украшения дома богатого заказчика (хотя не исключено, что заказ от кого-то все-таки был). Можно предположить, что эти очень насыщенные предметами произведения должны были помочь родителям (имеются в виду сами художники) в образовании собственных детей.
Стоит ли описывать картины? Безусловно! Это срез истории, это художественное свидетельство прошлого предметов, с которыми мы знакомы, это изображение тех вещей, которые вышли из обихода. Поэтому читатель будет сегодня пяти-шестилетним ребёнком, которого вводят в «мир чувственных вещей» (по выражению Яна Амоса Коменского).
Ян Брейгель и Рубенс, «Вкус».
Пан пытается соблазнить нимфу: наливает ей вино из громадного кувшина в столь же громадный потир. Стол буквально завален снедью: устрицы, жареный гусь, жареная курица, омар, жареные мелкие птички, четыре пирога с дичью (один другого больше, и самые большие — с павлином и лебедем). Есть и сладкое: блюдо с персиками и перед столом — засахаренные фрукты.
Нимфа выглядит довольно упитанной, то есть у нее вполне здоровый аппетит. Отсюда и количество еды, заготовленной соблазнителем. И, конечно, всё это очень вкусно и очень привлекательно.
Перед столом на полу стоит корзина с виноградом, лежит разрезанная тыква, здесь же омар, краб, артишок (всё для пробуждения желания; видимо, одного вина недостаточно).
Слева — копия картины Яна Брейгеля Старшего «Гирлянда фруктов и цветов вокруг аллегории плодородия» (Морицхиюс, Гаага, Нидерланды). Рядом с картиной — громадные куски рыбы, целая рыба помельче, под самой рамкой примостились раки. В корзине — фрукты, два кувшина (надо полагать — с вином) стоят в медном жбане.
У левого обреза картины — нечто вроде сервировочного столика. На нём — кубки, кувшины и подготовленные к подаче на стол блюда — одно с малиной, второе — с замысловатым печеньем.
В проёме двери, ведущей на кухню, стоит пёс, наблюдающий за странной парой. В кухне ярко пылает камин, перед ним поварёнок крутит вертела с поросятами, а ближе к зрителю повар насаживает на шампур очередную партию кур. У входа в кухню на полу — капуста, неразделанная рыба и что-то ещё.
Справа, ближе к краю полотна — охотничьи трофеи: пернатая и копытная дичь. Здесь и заяц, и павлин, и кабан, и рябчик. Ещё чуть-чуть — все они плавно перетекут на кухню, а потом на вертела.
Подальше от зрителя — та же еда, только в живом виде на воле, в лесу. Она (еда) ещё не подозревает о том, какая участь ей приготовлена.
Над всем этим великолепием — две картины: «Брак в Кане Галилейской» и «Деревенская пирушка». Свадебный пир в Кане выглядит несколько скучновато (правда, просматриваются пироги с лебедями). А вот в деревне крестьяне могут и любят поесть — там обилие еды: стол завален, на огне ещё три жбана варева.
Любой зритель может представить себе, что какой-то кусочек пищи попадает ему в рот, рождая при этом свои ощущения — свой вкус. И этот вкус будет сопровождать его всю жизнь (до самого глубокого склероза)…