Вы только посмотрите на этот раздрай на столе: богатейший кубок, изящный графинчик, искусная чаша — скомканная скатерть, недоеденный пирог, недопитый стакан! Что бы это все значило?
Чтобы никто не сомневался в авторстве, художник поместил свой автограф на кромке скатерти. Это — Виллем Клас Хеда, голландский художник семнадцатого века. Его продукция — натюрморты. Они как бы очень похожи. Но только как бы.
На самом деле, что побудило художника написать десятки (если не сотни) однотипных полотен с остатками закуски и выпивки? Мы никогда этого не узнаем, потому что жизнь автора скрыта толщей времен.
О некоторых его современниках известно больше, о нем — почти ничего. Родился или в 1593, или в 1594 году в Харлеме (Нидерланды), где начал свою карьеру художника. Осталось неизвестным, кто был его учителем, кто его посвятил в тайны искусства. Первая его картина отмечена в 1621 году, в 1631 году он становится членом гильдии Святого Луки (который считается покровителем художников) в Харлеме.
Почти точно, что к этому времени он был женат (почему почти точно: в гильдию принимали только женатых, но были и исключения). Известно, что у него был сын Герри, который тоже писал натюрморты.
Может быть, начало его натюрмортам было положено во время обучения: рисовал этюды тех предметов, которые были у его учителя. Возможно, что учитель был не из бедных, в его распоряжении были какие-то красивые и дорогие предметы сервировки. Возможно, что Виллем заразился искусством чеканщиков и ювелиров, а затем и других ремесленников, имеющих отношение к украшению стола.
Весьма вероятно, что кто-то из заказчиков мастера, у которого работал Хеда, впечатлился работой художника и купил его картину. Это дало толчок, понимание, что такие вещи будут иметь спрос.
А что заставляло заказчиков покупать натюрморты с остатками пиршества? Картины, видимо, украшали столовые. И создавали впечатление роскоши (хотя и недоступной).
Но почему все так беспорядочно? Почему объедки, битая посуда? Неужели нельзя было изобразить все в полном порядке: поставленные как полагается приборы, нетронутые блюда и закуски, непочатые кувшины и графины с выпивкой?
Наверное, художник считал (с ним можно согласиться!), что нетронутый стол — больше мертвая натура, чем такой — со сдвинутой и скомканной скатертью, с растерзанным пирогом, с опрокинутой вазочкой. Стол как бы переживает недавнее пиршество: еще и фитиль на свече не срезан. А веселье было бурным, судя по смятой скатерти и битому бокалу. И недопитый стакан — свидетель того, что кто-то из трапезничавших набрался так, что не хватило сил прикончить налитое.
Это — один натюрморт. Сколько их — никто сказать не может. Но сохранившиеся, прошедшие буквально через века и страны несут нам знание о мелочах, которые сегодня кажутся второстепенными.
Кого сегодня волнует марка изготовителя скатерти? Художник ее зафиксировал. Где сегодня можно увидеть ножницы для обрезания обгоревшего фитиля? Художник их нарисовал. Кто сегодня скажет, были вилки в то время или нет? У Хеда они отсутствуют и, вероятно, их не было в широком ходу. Кто может сказать, какие булочки выпекали в семнадцатом веке? Их можно увидеть в натюрмортах Хеда.
Однообразный художник зафиксировал с десяток видов столовых ножей: с наборными ручками, с рифлеными ручками… Конечно, он не мог полностью менять реквизит от картины к картине, но разнообразие предметов поражает.
Зачем художник рисовал остатки пиршества? Мастер об этом уже не расскажет…
…В советские времена, в шестидесятые годы была выпущена «Книга о вкусной и здоровой пище». На ее форзаце была картинка роскошного стола: прекрасная посуда, несколько видов фужеров и рюмок, тарелки с подтарельниками… А что стояло на столе (кроме посуды)! И это в те времена, когда народ просто бедствовал. Но книжка была доступна широкой публике. И купивший ее мог хотя бы помечтать о такой роскоши.
Видимо, натюрморты Хеда тоже были своего рода мечтой для кого-то.