…Высокая комната с деревянным полом, на заднем плане — крутая лестница на второй этаж. На окне — портьера из тяжелой темно-зеленой ткани. Уже не юная, но еще симпатичная женщина с гладкой прической и подвитыми локонами, с жемчужными висюльками в ушах сидит возле стола, который покрыт ковром красных тонов.
Свет, льющийся из окна слева, ярко высвечивает ее небедное одеяние: куртка (или как ее еще можно назвать) из ярко-красной блестящей ткани с меховой оторочкой рукавов, лифа и подола, красноватое платье, расшитые туфли. У нее на коленях подушечка, она шьет кайму для салфетки. На столе сидит комнатная собачонка (признак обеспеченности хозяйки) с ошейником, украшенным жемчугом. За ее спиной — роскошный шкаф, отделанный черным деревом. На шкафу — мраморный Купидон, за ним — картина.
Несмотря на яркое солнце, в комнате нежарко: она сняла свои шитые золотом туфли и поставила ноги в теплые бахилы (их видно из-под подола). Скорее всего, действие происходит осенью, судя по тени — ближе к полудню.
Рядом с ней сидит охотник. Явно не красавец, можно сказать — бесцветный, и очень немолодой. Несколько странно, что для охоты он так щегольски оделся: расшитая куртка, длинные чулки с блестящими пуговицами или кнопками, шляпа с цветными перьями (наверное, после охоты он заскочил домой, быстренько сменил грязную одежду и поспешил к даме).
Возле него — охотничья собака, на полу — ружье и убитая утка. Он протягивает хозяйке трофей — куропатку.
Скорее всего, мужчина и женщина хорошо знают друг друга, может быть, друзья, может быть приятели. И охотник решил порадовать приятную даму своим трофеем (а заодно и похвалиться). Она смотрит на него с полуулыбкой, она почти согласна принять его подарок — не отказывать же приятелю, неудобно как-то, невежливо (да и подарок-то невесть какой, ни к чему не обязывает). Кстати, и собаки — обе — застыли в ожидании решения хозяйки.
Казалось бы, сюжет прост, как выеденное яйцо. Но вот что написано в тексте, сопровождающем картину на сайте музея: «Охотник предлагает убитую птицу молодой женщине, занятой шитьем. В семнадцатом веке это (в определенных кругах) означало предложение лечь в постель. На это же намекает статуэтка Купидона на шкафу. Такого рода „охотничьи“ сцены — с двойным смыслом — были довольно популярной темой в живописи». (У разных художников этот сюжет с птичкой обыгрывается по-разному. Габриэль все это облачил в элегантные формы, но смысл остался тем же.)
Очень может быть, что она — вдова, что охотник давно за ней охотится, что сегодня он пошел на приступ. Он, видимо, переволновался и не обратил внимание на беспорядок в своем парадном одеянии — спущенный до пола чулок. Он ждет ответа, его поза, его лицо как бы говорят: «Ну, что за сомнения?»
Примет ли дама подношение (и все, что за этим следует)? Скорее да, чем нет. Но точного ответа нам уж не узнать никогда…