Вообще-то, мы вступили в первую очередь не в год какой-то драной козы или мохнатого барана, а в год семидесятилетия Великой Победы. Но почему-то в повальном безумном увлечении гороскопами всех видов и мастей мы не вспоминаем об этом. Как не вспоминаем о многом другом…
О том, что жизнь все-таки не состоит из бесконечного набивания желудка и хвастовства кулинарными изысками. В поглощении Пизанской башни из зеленого горошка или яиц Фаберже из заливного языка нет никакого сакрального смысла. Спору нет, красиво, конечно, но устремлять на это все душевные и физические силы, мягко говоря, глупо.
О том, что общение с людьми не должно сводиться к постоянной демонстрации новых нарядов, украшений, материальных благ (и погоне за этими благами, ибо чем больше имеешь, тем больше хочется), а быть искренним и теплым.
И, наконец, о том, чтобы уровень духовной культуры людей был бы по возможности прямо, а не обратно пропорционален уровню материальному. Ну, нельзя, простите, умиляться бракам между кузенами и кузинами и другими близкими родственниками, ибо это вопиющее свидетельство бездуховности и угроза будущему здоровью нации. Нельзя умиляться, когда у десятилетнего ребенка висят жировые складки, как у Гаргантюа. А ведь умиляются же и еще стараются напичкать едой и треплют по жирным щечкам! Да и мало ли их, таких «нельзя»…
У меня ужас был в детстве перед книгами: «Без семьи» Гектора Мало, «Человеком, который смеется» Гюго, романами Диккенса и «451 по Фаренгейту» Рея Бредбэри. Мне почему-то казалось, что настанет время, когда книги будут сжигать, и люди будут их просто запоминать. Сейчас книги не сжигают, но тех, кто их помнит, становится все меньше. Я не шучу.
Не так давно в магазине парнишка-продавец никак не мог подсчитать мне сдачу. Пока он тщился что-то вычислить, я уже в уме подсчитала и сказала ему сумму. Он не поверил, принялся перепроверять на калькуляторе телефона, а телефон что-то заедал. Я не выдержала, говорю: «Мне больше 40 лет, тебе 16, а я быстрее тебя подсчитала. Это же таблица умножения!» А он мне: «Ханум, я таблицу умножения не знаю. Мы в школе не учились». У меня на лице — вся немая сцена из «Ревизора», а он смеется: «Со второго класса ушел, скучно стало, пошел работать. Теперь вот продавец в магазине». Вот так.
Во время ремонта квартиры в 2009 году мастер на полном серьезе предложил мне выбросить книжный шкаф. С книгами. Толстой, Пушкин, Лермонтов, Маяковский, Есенин, Некрасов, Лорка, Неруда,
К сожалению, и это страшно, мы приходим к тому времени, которое гениально и прозорливо предрек Николай Носов в своей повести «Незнайка на Луне». Там есть эпизод, когда Незнайка со своим другом попадает на Остров Дураков. На этот остров ссылают провинившихся в нарушении общественного порядка.
Все страшно боятся попасть на этот остров и рыдают. Но вот, наконец, очутились там, и… обомлели. Не поняли, чем же этот остров так плох и страшен. Везде море фруктов, пальмы, цветы, зеленая травка, качели, карусели, развлечения и бесплатная, очень сытная еда 4 раза в день. Сон на мягких кроватях. А потом опять качели-карусели, фрукты. Солнце там светит круглый год, плохой погоды не бывает. В общем — рай. Только книг никаких не было.
А потом как-то Незнайка, сильно закрутившись на качелях, так что стало мутить (простите), пошел прогуляться по острову и забрел в отдаленную его часть. Там не было уже каруселей, только какой-то забор. Незнайка заглянул за него и увидел стадо баранов, которых стригли. Барашки после стрижки выглядели очень жалкими. Человек, стригший баранов, увидел Незнайку, рассмеялся и воскликнул: «Что смотришь? Скоро и тебя так остригут. Немного уже ждать осталось!»
И в одно мгновение Незнайка понял все. Весь этот рай, этот Остров Дураков был одной огромной ловушкой, предназначенной для отупения, превращения в баранов, только не монотонной тяжелой работой, а бесконечными развлечениями, легкой музыкой, качелями-каруселями. Поэтому и назывался Остров Дураков. Поэтому так и боялись туда попасть, потому что выхода оттуда не было.
И Незнайка, схватив в охапку своего друга, который так завертелся на карусели, что уже начал мекать, решился бежать с этого острова. Это им удалось.
Это сказка, конечно. В сказках все хорошо. А в жизни… Недаром есть поговорка: пройти огонь, воду и медные трубы. Огонь, воду,
Я ведь помню, когда мы ходили в театр смотреть спектакли! И сопереживать им!
И помню, когда по телевизору один известный режиссер сказал на репетиции актрисе: «Актер на сцене должен отдаваться зрителю. Желание зрителя — закон».
И не так много времени прошло между этими двумя явлениями. А кажется, что целая эпоха.
Ну, да ладно… Чего уж там… Плетью обуха не перешибешь.
Да и не об этом хочется говорить. Лучше об отрадном. О том, что еще можно считать отрадным.