Абрахам Мигнон. Куда привели его мошки и блошки?

Якоб Маррел посвятил себя цветам. Кроме того, он оживляет букеты бабочками, мышками, птичками, насекомыми, но эта мелкота вкраплена в картины одиночными пятнышками.

Абрахам Мигнон, как бы следуя по стопам учителя, населил свои букеты стрекозами, личинками, муравьями, улитками. Все эти существа прятались в лепестках, на ветках, и надо было порядочно потрудиться, чтобы разглядеть их всех (может быть, это делалось специально для развития внимания у детей?).

Натюрморты Мигнона настолько схожи между собой, что требуется пристальное внимание — отличить один от другого. Его производство натюрмортов можно сравнить с конвейерным производством автомобилей: на одной ленте лежат разные детали, а на выходе — автомобили множества модификаций. Так же и у Мигнона (кстати, и не только у него): любимые цветы в разных сочетаниях, часы раскрытые или закрытые, с ленточкой или без, кубки, омары, устрицы, гранаты, фрукты…

Одна из самых интересных его работ — натюрморт с кошкой.

Пожалуй, самое необычное в этом натюрморте — мышеловка с крысой. Мышеловка лежит на боку, ее затвор чуть приоткрылся, крыса уже готова сбежать, а кот фырчит на нее (возможно, от страха, он весь ощетинился). Кот настолько озверел, что толкнул вазу с цветами, из нее потоком хлещет вода, она вот-вот опрокинется. Почему мышеловка на боку? Наверное, ее опрокинул кот.

Художник настолько детально выписал этот механизм ловли грызунов, что нетрудно представить, как он работал. Деревянная заслонка, очевидно, имела достаточный вес, чтобы быстро закрыть выход, когда мышь (или крыса) снимала с крючков приманку и освобождала рычаг.

Увлечение художника мелкой живностью привело к совершенно неожиданному результату. Как это ни странно звучит, Абрахам Мигнон стоял у истоков сегодняшней энтомологии, науки о насекомых. В 1675 году Яков женился на дочери художника Корнелиса Виллертса. Его падчерица Мария Сибилла Мериан была его ученицей, потом стала художницей, гравером и энтомологом.

Ее жизни и творчеству посвящена книга Натальи Павловны Копаневой «Живые краски Мериан», в которой она пишет: «Для научных исследований

XVII—XVIII вв. значение рисунка столь велико, что его должно рассматривать не столько как иллюстрацию, но как часть собственно научных изысканий. В научных работах того времени изображение фиксировало не просто объект изучения, но и в ряде случаев сам исследуемый процесс. Иллюстрации имели и большое практическое значение… Понятно, что требования к художнику были высоки. Последний должен был не только обладать большим художественным талантом, но и вникать в сущность изображаемого. Важную роль при этом играла не только точность фиксации объекта, но и подбор красок».

Художник прожил всего 39 лет, умер в Утрехте. Сегодня то, что писал когда-то Абрахам Мигнон в своих картинах, не требует изощренного владения кистью: фотография может почти все. Но до сих пор его мастерство рождает у зрителя чувство восхищения.