Капетинги начинали царствование в распрях с собственными вассалами, не желавшими признавать над собой вообще никакого короля: хоть Капетинга, хоть Каролинга, хоть кого-то еще. Сын Гуго I, Роберт II Набожный, помимо проблем с вассалами, имел проблемы с Римом из-за своей супруги Берты — она была ему близкая родственница. Короля даже отлучали от церкви, пока не женился на ком надо: на Констанции Тулузской, весьма коварной и честолюбивой даме.
Роберт был человеком верующим, за что и прозвище свое получил, а также весьма образованным, добрым и незлопамятным. На его характер сильно повлиял епископ Герберт, впоследствии — Папа Сильвестр, с которым король провел много времени в юности. Со своими вассалами Роберт в итоге отношения наладил, проявляя где надо строгость, а где надо — лояльность.
Но и на его долю выпали военные конфликты. Особенно жестоко он враждовал с Одоном Шампаньским, сыном Берты. Понятное дело, Одоном двигала обида за мать. А последние годы Роберта омрачились еще и ссорой с сыновьями. Но тут очень «постаралась» королева Констанция, продвигающая интересы своего младшего сына, в упор не замечая старших. Причем нагло игнорируя право первородства, которым уже пользовались Капетинги при определении преемника на троне (в отличие от Меровингов).
Этот младшенький (Роберт) много крови попортил законному наследнику Роберта II, Генриху. И угомонился, только когда получил во владение Бургундию. Еще не успев создать мощное государство, особы королевских кровей быстро научились понимать, что на многое имеют право, вовсю этим правом пользоваться и, где надо, шантажировать.
Сын Роберта, король Генрих I, женился удачно — на Анне Ярославне, дочери Ярослава Мудрого, но внутри страны подчиняться ему, казалось, отказались почти все. Вот и провел Генрих всю жизнь в войнах за королевский авторитет, земли и налоги, которые должны поступать в его королевские карманы, а не в карманы герцогов и графов.
Удивительно, но герцог Шампаньский Одон Генриха поддерживал. Так же, как и герцог Нормандии Роберт Дьявол. Однако Роберт ушел в паломничество замаливать грехи и не вернулся. А сын его Вильгельм, будущий Завоеватель (Англии), ненавидел Генриха (впрочем, Вильгельм ненавидел вообще всех) и дважды разгромил войска французского короля: в 1054 г. при Мортемере и в 1058 г. при Варавилле.
Жена Генриха, дочь князя Киевского, достойно носила корону Франции, была уважаема вельможами и супругом. Хотя поначалу ее приняли настороженно. Впервые из далекой, незнакомой и холодной Руси прибыла принцесса на земли франков. Анна быстро расположила к себе простоватого Генриха — он был очарован ее красотой, приветливостью, образованностью и почтительностью. Вслед за королем к королеве потянулись и остальные придворные.
Анна Ярославна также не оставалась равнодушна к нуждам простых людей и занималась благотворительностью. Князь Ярослав не зря много времени уделял воспитанию своих детей. Уважение к королеве было настолько велико, что на многих официальных документах государственной важности рядом с подписью короля стояла и ее подпись: «Анна королева».
Сын Генриха и Анны, Филипп I, короновавшийся в 1060 г., был большим любителем женщин, острого словца, вкусной еды и выпивки. Так же как и дед, конфликтовал с церковью. И по тому же поводу. Вообще, Капетинги постоянно были замешаны в такого рода брачных скандалах. Отлучали от церкви Филиппа несколько раз, и каждый раз он клялся, что не вернется к бывшей жене. Его прощали, а он… тут же ехал к ней. Так и жил до самой смерти, и церковники уже устали проклинать его. Попутно король продолжал прижимать вассалов, заставляя признавать свою, королевскую, власть.
Удалось Филиппу нанести поражение давнему недругу своего отца Вильгельму Нормандскому, захватив графство Вексенское. Вот, в общем-то, и все его значимые успехи. Королевская власть на землях Франции при Филиппе I была скорее одним названием. Вассалы упорно не хотели признавать над собой никаких королей. Истинным владыкой его величество являлся разве что в Париже, даже и не в его окрестностях, где постоянно строились замки, непонятно кому принадлежавшие.
Если бы сын Филиппа I Людовик VI Толстый не отнесся со всей серьезностью к образованию единого Французского государства с сильной королевской властью, по-хозяйски бы не начал наводить порядок, то неизвестно, что осталось бы от земель некогда могущественных франков. Владетельные феодалы растащили бы все окончательно.