Бароны (герцоги и графы), имеющие «малую корону», осуществляли властные функции в своих феодальных владениях и обеспечивали безопасность государства в качестве высшего звена командиров королевского войска. Впоследствии эти бароны обзаводились собственными рыцарями и собственными войсками, в результате чего звание рыцаря (барона) понизилось на одну ступень. Новые бароны стали набирать себе рыцарей из числа мелкопоместных дворян.
Понижению ценза знатного происхождения в рыцарской среде послужило также создание рыцарских орденов, где посвящение в рыцари мог делать гроссмейстер или магистр ордена. Как правило, магистрами были королевские бастарды, имеющие дворянский титул герцога, поэтому титул магистра рыцарского ордена приравнивался в иерархической системе управления на уровне принца королевской крови. А после того как рыцари стали клонировать сами себя, рыцарство потеряло всякий смысл.
Первые упоминания о рыцарях мы видим у Гальфрида Монмутского, автора «Истории бриттов» и поэмы «Жизнь Мерлина», который пересказал более раннюю «Историю бриттов» Ненния (VIII-IX вв.). «Историю королей Британии» Гальфрид начинает от разрушения Трои и странствий царя Энея, стремясь показать, что короли Британии связаны родственными узами с героями античности. Сочинение Гальфрида Монмутского стоит у истоков формирования легенды о короле Артуре и рыцарях Круглого Стола.
Они заняты поисками «святого Грааля», что указывает на послехристианское происхождение легенды. В течение многих столетий рыцарство оставалось высоким жизненным идеалом средневекового общества и служило моральным эталоном средневековой аристократии. Рыцарь не мог сражаться с более слабым противником, немощным или стариком, а убийство безоружного покрывало рыцаря несмываемым позором.
Это мы можем увидеть и в некоторых особенностях жития рыцарской эпохи, описанной в «Артуровских балладах», сводимых из произведений рыцаря миннезингера Вольфрама фон Эшенбаха (ок. 1170 — 1220 гг.), основой служит поэма, насчитывающая 25 тысяч стихов «Parcival».
В русской мифологии богатыри ищут меч «кладенец» и спасают зачарованных красавиц, нет информации о том, что богатыри, как и рыцари, участвуют в ордалиях, но и они борются со злом и насилием. Здесь также есть свои чародеи и колдуньи, например, в поэме
Однако богатырская тема не так проста, как кажется, и ученые, которые впервые стали записывать русские былины только в XIX веке, здесь до сих пор не пришли к единому мнению. Одними высказывалось мнение, что слово «богатырь» заимствовано из тюркских языков, где является в таких формах — «багадур», «батыр», относя их происхождение к санскриту, ссылаясь на то обстоятельство, что слова «богатырь» нет в других славянских языках, за исключением польского (bohater).
Другие выводили «богатырь» из «Бог» через слово «богатый», но здесь нет суффикса «-ырь». А этот суффикс можно взять из такого старинного слова, как «стырить», которое означает спор, вражду и отлично вписывается в смысловое значение богатыря — ратника. Есть и еще одно подходящее по смыслу и вышедшее из обихода древнее русское слово — «тырить» (прятать), когда многие считали, что в богатырях сокрыто божественное проявление, наделенное необычайными силами. Например, богатыри Вечерка, Зорька и Полуночка, персонификация солнечного цикла.
«Наука о богатырях» делит их на две группы: «старшие» и «младшие», где «старшие», например, Святогор, Микула Селянинович, Вольга, относятся к дохристианскому периоду и являются существами сверхъестественными или оборотнями. Такими мы видим богатырей Горыню, Дубыню, Усыню (огонь, земля и вода), Валигору или Вырвидуба, представителей Перуна бога громовника. В былинах совершаются сказочные чудеса.
Женская часть богатырской мифологии представлена богатыршей Белой лебедью, женой Святогора. В восточной мифологии это Лыбедь — сестра трех братьев, основателей племени полян — Кия, Щека и Хорива. В байкальских мифах это жена Хоридэя, прародителя байкальских бурят. В монгольских сказках Белая лебедь — это Рогмо Гоа, жена хана Гэсэра.
А «младшие богатыри» имеют уже человеческий образ, это Илья Муромец, Алеша Попович, Добрыня Никитич — богатыри киевского предела времен князя Владимира. Помимо старых и новых богатырей, существует отдельная группа заезжих удальцов: Суровец Суздалец, Дюк Степанович, Чурила Пленкович.
Богатырей делят еще на сватов и не сватов, где сваты являются самыми полными образами диких, неукротимых сил природы и носят отпечаток глубокой древности. К ним причисляют Святогора, Вольгу Святославича и Микулу Селяниновича, Садко, Самсона, Сухана Одихмантиевича, Полкана (полуконь), Колывана Ивановича, Ивана Колывановича, Самсона Ивановича, Самсона Самойловича и Молофера, или Малафея, Дона Ивановича и Дуная Ивановича.
На этих богатырей смотрят как на олицетворение различных явлений природы, враждебных людям, например, Святогор олицетворяется с исполинскими тучами. Его имя считается чисто русским, происшедшим из «святой» и «гора». Кто-то пытался совместить Святогора с именем Святого Георгия (святой + Егор) или библейского Самсона.