Сто лет назад роль международного языка выполнял французский. Практически во всех европейских странах образованные люди знали французский язык и довольно прилично могли на нем объясниться. Французский был и языком культуры. Вся belles-lettres («Изящная словесность») за редким исключением была написана по-французски. Франция была локомотивом тогдашней Европы, обладая самой могучей экономикой и самым развитым промышленным производством.
Поэтому французы весьма болезненно переживают то, что теперь не их язык — самый главный. Они даже организованно борются против засилья английского языка, заменяя международные, но английские слова, родными французскими. Компьютер по-французски, например, будет «ordinateur».
Франция — одна из немногих стран в мире, до сих пор имеющая свою кинопромышленность и пытающаяся противостоять влиянию Голливуда чисто административным путем. Репертуар кинотеатров должен содержать определенный процент отечественных фильмов, чтобы они не делали сборы только за счет показов «блокбастеров» — убойных, хорошо разрекламированных американских фильмов.
С недавних пор по этому же пути пошла и Германия. Здесь начала воплощаться в жизнь правительственная программа «Немецкий язык — язык идей». На самом высоком уровне было заявлено, что нет в мире ни одной страны, в которой бы ее население столь непочтительно относилось к своему языку, и была поставлена задача, насколько это возможно, изгнать из немецкого языка англицизмы.
Немцы тоже усиленно сопротивлялись тому, чтобы в их язык внедрялись иностранные слова. Надо сказать, что хотя германцы проживают в Европе более 2000 лет, единый немецкий язык родился относительно недавно, во времена Мартина Лютера (1483−1546). Он перевел на немецкий язык Библию, и этот перевод считается началом немецкого литературного языка.
В 1617 году было создано так называемое «Плодоносное общество» (Fruchtbringende Gesellschaft). Его члены, люди образованные и ученые, заявляли: немецкий язык утонул в словах французского и итальянского происхождения, надо шире внедрять в жизнь «родные» слова, состоящие из корней немецкого происхождения и образованные по немецким словообразовательным моделям. Немецкие просветители сопротивлялись насыщению языка французскими словами, которое происходило во время Наполеоновских войн. Например, французские слова Adresse и Сuvert заменили на «родные» Anschrift и Umschlag.
Во время Германской империи кроме культа немецкого офицерства насаждался и культ немецкого учительства. Канцлер О. фон Бисмарк заявлял: «Отношение государства к учителю — это государственная политика, которая свидетельствует либо о силе государства, либо о его слабости». А быть учителем в Германской империи было и престижно, и денежно. Немецкие учителя до сих пор гордятся своим званием и держатся вроде особенной касты.
Долгое время немецкий язык был как бы второстепенным европейским языком. В отличие от французского или латинского языка, он никогда не был языком религии, культуры или дипломатии. Прусский король Фридрих Великий говорил и писал по большей части на французском языке. Правда, в 18-м веке немецкий язык стал языком философии и — частично — языком изящной литературы. Только в 19-м веке, когда Германия, объединившись, совершила грандиозный промышленный скачок, немецкий язык оказался языком науки и техники. В российских гимназиях немецкий язык изучали наряду с французским.
Но по окончании Второй мировой войны сопротивляться «разбавлению» немецкого языка английским в Германии было небезопасно — могли обвинить в нацизме. Да и моден стал в 1950-е и в 1960-е годы английский язык в Западной Германии. Настолько моден, что, к примеру автомобильная фирма Audi взяла в качестве фирменного девиза английскую фразу «driven by instinct», а немецкая радиостанция Sat.1 — «powered by emotion». Певцы из ФРГ выступали на Евровидении с песнями на английском языке. Англицизмы проникли даже в археологию, которая с 19-го века была исключительно немецкоязычна и считалась бастионом германоязычной науки. Конечно, виноватым в засилье английского языка объявляют Голливуд.
В 1990 году, после объединения Германии, возобновился процесс борьбы с англицизмами. В 2007 году было создано новое «Плодоносное общество», ассоциация немецкого языка. Ассоциация издала список англицизмов немецкого языка. Их оказалось 7200. Как утверждается, 80% из них можно заменить словами немецкого происхождения.
Кстати, слово «блокбастер» («blockbuster») в смысле «кассовый фильм или спектакль» предложили заменить едва ли не в первую очередь на слово «Kassenschlager» (что-то вроде «срыватель кассы»). Неудивительно, что это слово вызывает у немцев особенную нелюбовь. В 1942 году на вооружении Королевских ВВС Великобритании появились 2−4-тонные авиабомбы. У этих авиабомб были более тонкие стенки, за счет чего они содержали больше взрывчатки: до 75% от веса бомбы. Такие бомбы могли снести одним ударом целый дом
Американцы вообще большие любители таких названий. Русскому языку, например, они подарили слово «секс-бомба», «bombshell». Классический пример «секс-бомбы» — Мэрилин Монро. По мнению простодушных американцев (и не только их), такая женщина, блондинка с большими грудями, направленными на мужчину, как снаряды, должна поразить несчастного без промаха. Бомба, как есть бомба! Может быть, даже атомная.
Но вернемся в Германию. Немцы не торопятся принимать законы в защиту своего языка против «английской экспансии», как это сделали французы. Поэтому в немецких судах можно рассматривать международные дела в соответствии с немецкой юрисдикцией, но на английском языке.
Здравомыслящие немцы в большинстве своем не видят большой угрозы их родному языку (на котором говорит 100 миллионов человек) со стороны языка английского. Противники жестких административных мер приводят в пример как раз английский язык. Будучи в основе своей языком германским, он пережил и датское, и норманнское (французское) завоевания, однако не потерял своей самобытности и не превратился ни в датский, ни во французский. Хотя, что и говорить, французских слов в нем предостаточно.