«Шаганэ ты моя, Шаганэ!
Там, на севере, девушка тоже,
На тебя она страшно похожа,
Может, думает обо мне…
Шаганэ ты моя, Шаганэ!»
Так признавался в своих стихах Сергей Есенин. Можно долго спорить о том, кто была та девушка с севера, которая была похожа на Шаганэ, но давно уже доказан другой факт.
Когда в зимние месяцы 1924/25 гг. Есенин жил в Батуме, он познакомился там с молодой женщиной, учительницей Шаганэ. Они несколько раз встречались. Первоначально Есенин предполагал назвать свою персиянку Лалой, но после встречи с женщиной, которая была похожа на таинственную северянку, Лалу заменила Шаганэ. Под впечатлением знакомства и встреч с молодой женщиной родилось о известное стихотворение «Шаганэ, ты моя, Шаганэ!» Поэт дарит Шаганэ сборник стихов «Москва кабацкая» с надписью: «Дорогая моя Шаганэ, Вы приятны и милы мне»…
Однако, игнорируя эти факты, упорно публикуются и другие версии. Вот что пишет, например, Давид Маркиш:
«В начале 20-х годов минувшего века замечательный русский поэт Сергей Есенин написал цикл стихов „Персидские мотивы“. Одно из пятнадцати стихотворений цикла — „Шаганэ ты моя, Шаганэ“ — адресовано персиянке, к которой автор, несомненно, испытывает горячие романтические чувства. Перед внутренним взором читателя возникает и эта самая Шаганэ, и „чайханщик с круглыми плечами“, и меняла, „что даёт за полтумана по рублю“. Появляется впечатление, что поэт мастерски писал с натуры… Вся загвоздка, или, как говорят нынче, „фишка“, в том, что Есенин никогда в Персии не был, зато был неподалёку — в Баку, где весело и лучезарно проводил время со своим другом Петром Ивановичем Чагиным, бакинским начальником и человеком незаурядным. В ответ на просьбы Есенина отвезти его в Персию Чагин усадил дорогого гостя в автомобиль и круглый день катал его по горам и долам. То была замечательная поездка: понять, где тут Азербайджан, а где Персия развесёлые ездоки никак не могли. А поздним вечером, вернувшись в Баку, Чагин сказал: „Ну вот, Серёжа, мы и побывали в Персии!“ Так появились посвящённые, по сути дела, Чагину „Персидские мотивы“. И Шаганэ первоначально была вовсе не „Шаганэ“, а „Чаганэ“. И „Шага“ была „Чага“… Этой истории можно доверять: я слышал её в изложении самого Петра Ивановича Чагина».
Кстати, именно жена Петра Чагина, Мария Антоновна, была уверена в том, что знаменитое стихотворение «Шаганэ, ты моя, Шаганэ» Есенин посвятил именно ей. Она утверждала, что Сергей Есенин чуть-чуть изменил ее фамилию «Шаганэ — Чагинэ».
Есть еще и третья версия происхождения имени Шаганэ. Вот что пишет по этому поводу писатель-фантаст Лев Аскеров:
«- Пётр Иванович, — явно чем-то раздосадованный, говорил Киров, — донимает меня наш друг — подавай ему Персию, и всё тут. Он же — из другого мира, где не знают, что есть политика, формальности… Жизнь для него — Божья песня. А это по твоей части. У меня своих забот хватает…
— Если позволите, Сергей Миронович, — по-заговорщецки вполголоса сказал Чагин, — я организую ему персидскую сказку. Тут же кругом Персия!
И Чагин в подробностях изложил, как он намерен это сделать.
— Ну, и когда вы собираетесь отправиться туда? — спросил он
— Можно даже сегодня в полночь. От клуба моряков. Там сейчас в честь него банкет.
— Поедете на моей машине, — распорядился Киров. — Так мне будет спокойней. Шофёра о маршруте проинструктирую сам.
Много времени ушло на разговоры и уточнения деталей в Театре русской драмы. Многое зависело от мастерства актеров, которым идея понравилась, и они тут же выдавали импровизации и сыпали экспромты. Развернувшееся действо так увлекло Чагина, что он едва поспел к концу банкета…
— Петя, ждём только тебя, завидев вошедшего друга, кричал на весь зал Есенин.
Он был в изрядном подпитии.
— Вставай, Сережа, — зашептал он ему на ухо. — Едем в Персию. Прямо сейчас. Нелегально.
Выезжали из города через ущелье Волчьих Ворот. Здорово трясло. Прильнув к холодному стеклу, Есенин во все глаза смотрел в темноту.
— Камни… Камни… Да сухие дерева, — с тоскою в голосе сказал он и уснул.
В пятом часу утра машину остановили «пограничники». После долгих препирательств с Сергеем рыжеусый майор наконец разрешил солдатам открыть шлагбаум.
— Ребята, это Есенин, — бросил им майор.
— Петька! — по-детски радостно голосил он. — И здесь, на краю света, меня, рязанского парня, знают. А тебя, редактора «Бакинского рабочего», — знать не хотят.
В «Хорасане» Сергей чуть было не полез в драку с «чайханщиком», который не допускал свою «сестру» Лалу к их столу. Вышла и накладка. На четыре дня задержались в апшеронском глухом селе Шаганы. Туда приехали поздно ночью. На веранде дома — закутанная в цветной платок — келагай — стояла актриса по имени Сона… Ночь была дивной. И село, облитое золотом луны, казалось сказочным. И сказочно красивой была Сона.
— Как зовут эту красоту? — выдохнул Сережа.
— Шаганы, — ответила девушка, полагая, что он интересуется названием села.
И влюбился он. И пролилась любовь его бессмертными стихами. И хотя «персиянка», нареченная им Шаганэ, не разделила с ним любви, он всё равно был счастлив…"
Вполне возможно, что артисты из Театра русской драмы сыграли блестяще и подвыпивший Есенин поверил, что его привезли в Персию. Только, может быть, кто-то объяснит мне: мог ли в условиях 1924 г. существовать майор-пограничник, который узнал Сергея Есенина? Персональные воинские звания, заменившие различные категории по должностям, были введены только в 1935 г. Так что в 1924 году не мог майор-пограничник узнать Есенина, хотя бы потому, что майоров
тогда еще не было.
Позвольте сделать выводы. Как известно, Есенин в Персии не бывал, а среди бакинских знакомых Есенина женщины по имени Шаганэ не было.
И так зачем?.. Зачем искажать историю и создавать мифы?