Знаток истории понимает, как и почему происходят те или иные события, и может проследить их взаимосвязь. Что требует понимания логики участников событий. Мировоззрения, жизненных ориентиров, типичных для их времени и социального слоя желаний. Ограничений, накладываемых техническими и материальными возможностями, географическим положением, социальными рамками… То есть специалист может объяснить, что, как и почему происходит. Понять людей прошлого…
Именно этого недостает многим любителям истории. И многим «профессионалам» или считающим себя таковыми, проецирующим в прошлое современное мировоззрение. Грешат этим и ученые. А особенно научно-популярные авторы! Охотно рассуждающие не только о поступках, но о намерениях, мыслях и чувствах исторических фигур… Хорошо, если автор предупреждает, что оценки и догадки — сугубо его личное мнение. Но куда чаще авторскую точка зрения преподносят как данность. Или представляют научным фактом.
Другая сторона проблемы — оценка исторических фактов с современной точки зрения. Такие оценки воспринимаются нами как совершенно естественные. Но можно ли мерить людей совсем иной культуры (неважно, разделяют нас годы или расстояния) мерками своего общества? Хотим мы или нет, нас разделяют не только века, но очень разное видение мира. И приписывая предкам свои взгляды и резоны, мы лишаем себя возможности понять их. И понять историю. Ведь история — это не голые факты и артефакты. Их и не всегда достаточно, и не все они скажут. И новые находки внесут коррективы в прежнее понимание. Много сложнее изменить способ восприятия прошлого… Увы, недостатком историзма грешат и некоторые ученые. Вынося свое понимание исторических событий в популярные и даже образовательные программы!
Ясно, что, изучая прошлое, без рассуждений и предположений не обойтись. И если события можно реконструировать достаточно уверенно, в их психологическом обосновании легко ошибиться. Это опасный путь! Ошибка в оценке мотивов исторических личностей, приписывание фигурам прошлого несвойственных им резонов, эмоций, намерений, ведет к серьезным ошибкам в оценке всей исторической ситуации.
И если в научных работах все же стараются придерживаться фактов и соблюдать осторожность в субъективных (тем более эмоциональных) оценках, то в популярной и научно-популярной литературе встречается все, что угодно. И речь не об откровенно провокационных вывертах типа теорий Фоменко или Чудинова, а об оценках исторических событий и деятелей через призму современных самим «историкам» представлений. И уверенных суждений о «действительных» намерениях и переживаниях исторических персонажей.
А ведь именно писатели-историки формируют массовое сознание в этой области! Многие ли станут читать научные статьи и монографии? А почитать тех же Радзинского или Прозорова интересно. Читается легко и убедительно! Вот только взгляды авторов крайне субъективны и, скажем так, сомнительны с исторической точки зрения. Один строит малообоснованные концепции. Другой высказывает субъективные и очень эмоциональные оценки. И это бы полбеды, уточняй они, что выражают сугубо личные взгляды. Но свои теории и оценки они преподносят не как авторскую позицию, а как нечто, само собой разумеющееся.
А ведь потребитель черпает из прочитанного знания, информацию, мнения. Читаешь научные работы — твое мнение ими и формируется. Но куда большее число людей (тех, кто вообще интересуются историей) пользуется популярными источниками! А ведь тот же Радзинский — историк по образованию, многими и воспринимается как писатель-историк. Хорошо пишет, убедительно и живо! А масса нехудожественных книг, наукообразно излагающих субъективные мнения, версии и фантазии авторов? Вот с экрана Радзинский вещает о планах Сталина по завоеванию мира. Эмоционально, убедительно, в лицах!
Автор наглядно (у артистичного Радзинского выходит очень «заряженная» картинка) изображал в лицах, как Сталин, прохаживаясь вдоль огромной карты, водил вдоль нее трубкой и рассуждал, какие страны намерен захватить.
Хочется спросить об источнике информации. Ведь это действо — не спектакль, а художественно-историческая программа. То есть по форме художественная, а по сути — историческая. «Игровые» эпизоды в документальном кино — обычный прием. Нам предлагают доверять тому, что в них отражено. Но актерская игра — это прежде всего эмоциональное наполнение… а откуда же авторам известны чувства и мысли исторических личностей? Иногда из мемуаров и дневников. И самих героев, и очевидцев. Пусть субъективные, это документы. Кроме того, существуют официальные хроники, стенограммы и пр.
Но часто такими «эмоциональными вставками» авторы изображают эпизоды из частной жизни. Как раз и демонстрирующие переживания героев, то, о чем обычно можно лишь гадать. Интересно: если проанализировать научно-популярные фильмы и книги на соответствие авторских оценок и суждений историческим источникам, скольким найдется обоснование? Боюсь, в большинстве случаев мы имеем дело с вымыслом, даже если автор верно угадал, как все было на самом деле.
В истории можно достоверно отслеживать факты. И то с оговорками! А чтобы понять мотивы и чувства людей и социальных групп и народов, придется реконструировать их образ мышления.
Иначе невозможно понять, что двигало людьми. А без исторической реконструкции мотивов «изучение» истории станет просто заучиванием дат! Вынесение же моральных оценок историческим событиям демонстрирует непрофессионализм. Даже в научно-популярном, а не научном произведении.
Можно лишь попытаться понять, как воспринимали некое событие его очевидцы. Не гадая, а опираясь на тексты и помня: мнения всегда субъективны! Особенно о явлениях неоднозначных, доставлявших хлопоты современникам. Не вырывая суждения очевидцев из контекста времени и места! Глядя на исторические события с точки зрения их современников. Причем с точки зрения и сторонников, и противников. Всегда подразумевая, что все происходившее его современники воспринимали не так, как мы. Ведь и воспринимаемое нами как незыблемое и однозначное совсем необязательно считалось таким же поколение-два назад. Тем более сотни лет назад… Тем более другие народы и культуры, чьи традиции и мировосприятие могут показаться нам и вовсе невозможными.
Вспомните: многие ли из нас в начале 80-х могли предположить, сколь сильно изменится… практически все! В т.ч. мировоззрение. Еще радикальней все изменилось после революции 1917 года, когда многие жизненные ориентиры, ценности сменились на прямо противоположные. Почему же мы, изучая историю, забываем о своем личном опыте?
Впрочем, разговор об этом впереди…