Сначала многотомники, не без труда приобретенные родителями для потомков, относили в библиотеки, потом стали растапливать ими камины на дачах. В некоторых домах появились кровати и кресла из книг, но довольно скоро эта несдвигаемая мебель надоела, и книги, по-видимому, были кремированы если не хозяевами, то на мусорных полигонах. Казалось, существование бумажной книги подошло к концу и книгоиздательский бизнес должен был умереть. Но ничего подобного, крупные книжные магазины процветают.
На книжной полке помещается приблизительно 45 книг. Глядя на старые фотографии, каждый может приблизительно подсчитать, сколько книг оставили ему родители. Кому-то сотню, кому-то десять тысяч. Кому-то чистенькие и нетронутые, кому-то с системой подчеркиваний, комментариями на полях и глубоким разбором во вложенных листах. Некоторые библиотеки перебрались в кафе и оказались не дизайном, а важным средством привлечения посетителей. Чуть не каждый день захожу в одно из таких кафе именно потому, что там много старых книг с пометками, сделанными незаурядным человеком. Мне нравится их автор, я хотела бы эти книги держать у себя дома и часто сверяться с мнением интересного мне человека. И мои книги, размеченные разными цветами и порой проиллюстрированные прямо поверх текста, стоят в паре домов как большая ценность.
Помню, как в школе учили, что ни в коем случае нельзя делать в книге нестираемые пометки. Потом ведь будет еще кто-то читать, и мои пометки будут сбивать с толку, отвлекать. Библиотечные книги, без сомнения, размечать не стоило, а со своей личной библиотекой можно было поступать как угодно, и однажды я решилась поставить малозаметные точки в миллиметре от края страницы, таким образом выделив нужные строки. Позже начала проводить цветные линии сперва на полях, потом по самому тексту. Дальше по страницам побежали беглые зарисовки. Книги становились все ярче и интереснее.
Разве такое возможно было с книгами электронными?
Но техника не стоит на месте, и теперь ничуть не сложно превращать тексты в произведения искусства и в таком виде в один миг присылать друзьям или дарить всему Интернету. И бумажная книга опять как будто не нужна. Иногда хочется вынести кипы книг из дома, освобождая место.
Куда? В уличные библиотеки.
Весной на Чистых прудах повесили «скворечники» — небольшие крытые полочки с надписью «библиотека». Выставили книги. Люди читали их, сидя на скамейках под деревьями. За день книги исчезали: начавшие читать, уносили их с собой. Никто как будто не в обиде, потому что хозяевами книг становились те, кому они дороги. Однажды я принесла пакет тонких брошюрок и старых журналов, а пару часов спустя увидела, как на нескольких скамейках сидят симпатичные люди и читают мои книги. Это было приятно. На следующее утро ни одной моей книги в «скворечниках» не было, но кто-то принес книги об искусстве, среди которых нашлась давно разыскиваемая мною редкость, живущая теперь на моей книжной полке. Хороший честный обмен.
Сейчас полки уличных библиотек заснежились и заледенели, книг в них нет. Но когда погода устоится, можно будет снова приносить и выставлять свои сокровища, чтобы книги нашли ценителей и продолжили свою книжную жизнь. Кто-то говорил, что принесенные в библиотеку книги оказались в руках частных торговцев, и было обидно, что они приносят выгоду нечистым на руку людям. Но не так велика выгода, как забота, а в итоге книга все-таки попадает к тому, кто ею будет дорожить. Так что можно лишь порадоваться за нее. Сейчас собираю очередной пакет в подарок городу, упаковываю книги в полиэтилен для лучшей сохранности. На последних страницах, где отмечены даты покупки и первого, второго, третьего прочтения, ставлю последнюю дату — расставания.
До свидания, дорогие мои! Мы еще, возможно, встретимся, когда вас со всей вашей боевой раскраской отсканируют и разместят в Сети с какими-нибудь насмешливыми комментариями, а чья-нибудь родная душа поблагодарит за увлекательное разгадывание смысла меток на полях, которое привело к ценным идеям и самостоятельным открытиям. Нам еще целый век жить в этом мире параллельно, потому что после периода упадка люди снова становятся ценителями индивидуальности в человеке и в книге, и вас больше не жгут. Вас отпускают.