28 октября того же года первые две части «Путешествий» вышли из печати и произвели настоящий фурор. До конца года книгу пришлось переиздавать трижды. Несмотря на анонимность, многие тут же угадали стиль и манеру письма декана собора св. Патрика — Джонатана Свифта.
Д. Гей — Д. Свифту:
«Дней десять назад здесь была опубликована книга Путешествий некоего Гулливера, о которой весь город с тех пор только и говорит. Первый тираж распродали за неделю; и разные мнения о книге — одно другого забавнее, хотя всем она чрезвычайно нравится. Говорят, будто Вы автор, но мне рассказывали, что книгопродавцу неизвестно, откуда она взялась. Читают ее повсюду, от мала до велика, от кабинета министров до детской. Политики все как один согласны, что клеветнических измышлений там нет, но что сатира на человеческое общество чересчур сурова».
Даже любители тайн и разоблачений ни разу не позволили усомниться в авторстве Свифта, хотя никаких прямых доказательств этому писатель не оставил. Оригинал рукописи не сохранился, а сам декан до конца жизни продолжал мистифицировать издателей и читателей. Даже письмо о гонораре за книгу издателю передали посредники от лица «кузена м-ра Гулливера — Ричарда Симпсона». В письмах Свифт обычно писал о книге уклончиво (вроде «На месте Гулливера я бы…»), а, если хотел высказаться от первого лица, то всегда подписывался «капитан Гулливер».
Даже близкие друзья писателя никогда не нарушали правил игры, и ни разу в письмах к Свифту не раскрыли его инкогнито. Напротив…
Д. Гей — Д. Свифту:
«Возможно, я рассказываю вам о книге, которой вы никогда не видели, если она не попала в Ирландию, — в этом случае, я полагаю, мой рассказ достаточно рекомендует книгу вашему вниманию, и я жду тогда от вас распоряжения послать ее вам. Но было бы гораздо лучше, если б вы сами приехали сюда и имели бы удовольствие выслушать комментаторов, которые объяснили бы вам трудные места. Я боюсь, вы не поймете этих модных ныне терминов (имеются в виду гуигнгнмы и еху — С.К.), которые, однако, всем понятны, кроме вас».
В итоге шесть прижизненных изданий «Путешествий Гулливера» так и вышли без имени автора.
Первый замысел этого гениального произведения можно отнести к 1713 году, когда Свифт сотоварищи решили объединиться в своеобразный клуб, целью которого было создание пародий на популярные литературные жанры.
Так как совсем недавно закончилась эпоха Великих географических открытий, одним из самых популярных жанров стали записки путешественников, или романы, написанные в подобном духе (вспомним хотя бы «Робинзона Крузо» Д. Дефо).
Свифт терпеть не мог Дефо, считал его продажным писакой, и в своих «Путешествиях» в полной мере поиздевался над ним и подобной литературой. Явно вымышленные фантастические приключения он снабжает «достоверным» указанием широт-долгот, дат отплытия-прибытия, дотошно описывает невиданные материки. Исходя из того, что в стране лилипутов всё меньше в 12 раз, писатель с поразительной точностью рассчитывает, сколько лилипутской еды и матрасов требуется для того, чтобы удовлетворить потребности Гулливера.
Д. Свифт, «От издателя к читателю»:
«Все произведение, несомненно, дышит правдой, да и как могло быть иначе, если сам автор известен был такой правдивостью, что среди его соседей в Редрифе сложилась даже поговорка, когда случалось утверждать что-нибудь: это так же верно, как если бы это сказал мистер Гулливер».
Сам Гулливер — простоватый, но отважный, врач из Ноттингемпшира — служит для писателя всего лишь маской. Многие критики заметили, что главный герой вышел у Свифта слишком непоследовательным, напоминающим лоскутное одеяло. Писатель, действительно, не слишком старается выдержать его в едином ключе. В одном месте Гулливер униженно восхищается лилипутами (а автор подсмеивается со стороны). В другом — осуждает придворные интриги. В третьем — уже восторженно пишет о лилипутских обычаях (и здесь под простоватой маской Гулливера уже открыто блестят глаза самого сатирика), а затем, опомнившись, уточняет, что эти обычаи уже давно никто не соблюдает. Во 2-м путешествии Гулливер предстаёт уже как напыщенный дурак и патриотично возмущается, когда король великанов критикует порядки его родины.
В общем, Свифт пользуется маской Гулливера, как ему нужно в данный момент, ничуть не заботясь о цельности образа. Гулливер — не столько герой, сколько инструмент. Благодаря ему, писатель добивается эффекта отстранённости, что делает его иронию особенно язвительной и убийственной. Недаром Свифт писал об иронии: «Ведь я открыл ее значенье И первый ввел в употребленье…».
Бесстрастная ирония Свифта иногда производила просто жуткое впечатление. Так в памфлете «Скромное предложение» (1729) писатель заявляет, что знает, как решить проблему нищеты и голода в Ирландии. После чего спокойным рассудительным тоном предлагает пустить на пищу… детей ирландских бедняков, а из их кожи делать перчатки и летнюю обувь. Ну, прямо, как в анекдоте «Пусть голодные съедят бедных».
Д. Свифт «Скромное предложение»:
«Я уже вычислил, что стоимость содержания ребенка из бедной семьи равняется примерно двум шиллингам в год, включая сюда и лохмотья. И я думаю, что ни один джентльмен не пожалеет дать десять шиллингов за тельце хорошего, жирного младенца, из которого, как я уже сказал, можно приготовить четыре блюда превосходного питательного мяса. Таким образом, помещик научится быть хорошим хозяином и завоюет себе популярность среди своих арендаторов. А мать ребенка получит восемь шиллингов чистой прибыли и будет в состоянии работать, пока не произведет на свет другого младенца».
Но вернёмся к «Гулливеру».
Считается, что непосредственную работу над книгой Свифт начал уже в бытность деканом в 1720—1721 гг. В 1723 году он уже писал своему другу Форду:
О том, как был издавали и цензурировали полный текст «Гулливера», я расскажу в следующей статье.