К сожалению, большинство вещей приходилось оставлять. Взять с собой можно было только самое ценное. И в то время, как дети самым ценным считали именно любимого мишку или куклу, взрослые точно знали, что самое необходимое и самое ценное, кроме документов, еды в дорогу и теплой одежды (ведь скоро зима с ее морозами), — это память. Фотографии, письма… Говорите — золото? Откуда золото? Ну, может быть, бабушкино обручальное колечко или сережки, дедушкин подарок ей же в начале века.
На себе много не унесёшь, да и кто знает — будет ли достаточно транспорта, или придётся идти пешком, да вдобавок — и свои вещи на себе тащить.
В маленькой квартирке на втором этаже старого скрипучего флигеля на окраине города шли поспешные сборы. Готовилась еда на дорогу, что-нибудь хорошо прожаренное, чтобы долго не портилось. Кто знает, может статься, что в пути придётся пробыть и дольше ожидаемых трёх дней — и что тогда? Почему дорога предполагалась длиной именно в три дня, никто не знал, но «так говорили». А раз «так говорили», то все так и готовились. А еще говорили о выселении в какой-то отдаленный район города. И о выселении куда-то далеко, возможно, даже в Германию.
Некоторые из тех, кого приказ коменданта города о выселении не касался, даже завидовали выселяемым. Мол, у «этих» всегда все в шоколаде…
Последние недели были не слишком-то богатыми по части еды, приходилось растягивать старые запасы. Но теперь, когда их, эти запасы, нельзя было взять с собой, готовился роскошный ужин из остатков былой роскоши и делались обильные заготовки на будущую дорогу, которая могла же оказаться и долгой.
С дворовыми друзьями, остающимися здесь, ребята попрощались ещё вчера. Но и сегодня сбегали и всласть на прощание наигрались. Взрослые распрощались с друзьями и знакомыми заранее, без спешки. Кто знает, как повернётся жизнь и когда всё это кончится?
…А назавтра они должны были уезжать. Приказ господина немецкого коменданта города Киева был предельно лаконичен:
«Все жиды города Киева и его окрестностей должны явиться в понедельник 29 сентября 1941 года к 8 часам утра на угол Мельниковской и Дохтуровской (возле кладбищ). Взять с собой документы, деньги, ценные вещи, а также теплую одежду, белье и проч.
Кто из жидов не выполнит этого распоряжения и будет найден в другом месте, будет расстрелян. Кто из граждан проникнет в оставленные жидами квартиры и присвоит себе вещи, будет расстрелян".
Как это было (то, что с ними случилось потом)? Было это и грязно, и кроваво, в боли и в ненависти.
Зачем это было? Так велела расовая теория «юберменшей».
Почему не стали ждать, а начали практически сразу — после взятия Киева? Наверное, немцы были уверены в том, что уже победили и стыдиться не придется.
Собравшимся в указанном месте не пришлось слишком далеко и долго ехать, им не пригодилась теплая одежда. Не понадобились и запасы еды в дорогу.
…Их память — документы, фотографии, письма, тряпичные мишки с куклами — сгорела в кострах, горевших возле внешнего оцепления.
…Их одежду — частью сожгли, частью захапали полицаи из внешнего кольца оцепления.
…Их золото, кольца и прочее досталось немцам. А вот золотые зубы… Их потом выискивали в овраге местные пацаны. «Добывали» золото из золы. Хотя сверх-хозяйственные немцы, сжигавшие трупы в 1942—1943-м, пытаясь скрыть масштаб совершенного, при этом тоже выдирали золотые зубы из полусгнивших черепов.
Это произошло 72 года назад. По официальным данным, изо рва выбралось живыми 29 человек. Несколько человек даже сумели дожить до конца войны. Одна из выживших потом свидетельствовала в Нюрнберге. На процессе.