Б. Заходер:
«Наша встреча произошла в библиотеке, где я просматривал английскую детскую энциклопедию. Это была любовь с первого взгляда: я увидел изображение этого симпатичного медвежонка, прочитал несколько стихотворных цитат — и бросился искать книжку. Так наступил один из счастливейших периодов моей жизни — дни работы над «Пухом».
Правда, мало кто знает, что первая попытка перевести «Пуха» на русский, была сделана задолго до Заходера. В первом номере журнала «Мурзилка» за 1939 год была опубликована глава сказки Милна — «О медведе Винни-Пу и пчёлах» — в переводе А. Колтыниной и О. Галаниной. Я не ошибся — героя там, действительно, зовут Винни-Пу — точно также, как оно звучит в английском оригинале. Но буквальность не всегда означает точность.
В предисловии к сказке Милн объяснял, что словечком «Pooh» Кристофер Робин поначалу прозвал «знакомого» лебедя. И всё потому, что «если ты зовешь лебедя, а он не откликается, то ты всегда можешь сделать вид, что просто подул себе на нос». То есть, второе имя медвежонка точнее было бы перевести как «Фу-у!». Но вариант «Винни-Фу» звучал бы по-русски слишком грубо, поэтому сначала Заходер решил полностью переиначить имя медвежонка. И вот, в 8-м номере «Мурзилки» за 1958 год появляется, так сказать, «пробная» глава из сказки, где героя зовут «Мишка Плюх».
Как мы знаем, в итоге Заходер всё-таки решил вернуться к оригинальному имени главного героя, заменив неблагозвучное «Фу» на «Пух» (тут тебе и связь с лебедем и имитация выдоха). Но в целом подошёл к оригиналу очень творчески.
Так, в «Мурзилке» 1939 года имя поросёнка просто дублировало оригинал — Пиглет. Один из комментаторов английского оригинала — О. Дьяконов — предлагает такие переводы имени Piglet, как «Свинчик» или «Поросюнчик», но это всё равно звучит несколько коряво. И пусть вариант Заходера — «Пятачок» — и далёк от оригинала по букве, зато близок к нему по духу и вполне подходит этому пугливому «маленькому существу».
Два имени практически не изменились — Rabbit остался Кроликом, а Eeyore — Иа-Иа. Tigger стал у Заходера забавным Тигрой. Самую же сильную трансформацию испытал персонаж по имени Owl. Дело в том, что в сказке Милна он мужского рода (т.е. либо Совёнок, либо хотя бы Филин). Но у Заходера он превращается в Сову, что заметно меняет весь образ. Вместо пародии на студента-недоучку, который бросается заумными словечками, а на самом деле толком и читать-то не умеет, в русской версии появилась некая псевдообразованная тётушка (которая в мультике Хитрука окончательно превратилась в некую пожилую «училку»).
Также в английском оригинале все поэтические опыты Винни-Пуха названы просто hum — то есть некое мычание себе под нос. А все эти Шумелки, Кричалки, Пыхтелки — целиком изобретение Заходера.
Борис Владимирович прекрасно осознавал, что вложил в перевод частичку самого себя, поэтому долго боролся за то, чтобы его версию «Пуха» назвали «пересказом». Тем не менее, лично мне кажется, что «Винни-Пуха» Заходера всё-таки точнее назвать «вольным переводом». Как бы не вольничал Борис Владимирович в частностях, в целом он не отходит от канвы оригинала, а уж атмосферу сказки и вовсе передаёт очень удачно.
В результате, мы получили всё-таки «русского Милна», а не «версию по мотивам», как это было в случае с «
Поначалу своего «Винни-Пуха» Заходер предложил «Детгизу», но перевод отвергли, почему-то посчитав сказку «американской». Поэтому книга вышла в другом издательстве — «Детский Мир» — в 1960 году и называлась тогда «Винни-Пух и все остальные». Спустя пять лет «Детгиз» опомнился и переиздал сказку под несколько другим названием — «Винни-Пух и все-все-все». С этих пор сказка крепко вошла в классику советской детской литературы, а после серии мультиков 1969−72 гг. режиссёра Ф. Хитрука и вовсе стала культовой.
К сожалению, режиссёр и писатель (они были и соавторами сценария) настолько не сошлись в трактовке «Винни-Пуха», что работа над мультфильмом прекратилась на третьей серии… Заходер считал большой ошибкой исключение из сценария Кристофера Робина, ему принципиально не нравилось, что плотно набитый опилками и вечно задумчивый тугодум-медвежонок превратился у Хитрука в мягкого плюшевого дурачка-гедониста. Тем не менее, переводчик признавал, что даже так советский мультик вышел несравнимо выше и художественнее «ужасающих изделий фирмы с торговой маркой „Дисней“».
«Пересказ» Заходера считался настолько сильным, что конкурировать с ним долго не осмеливались. Однако кроме частных «вольностей» (особенно в плане стихов) был у этого варианта ещё один недостаток. Точнее, упущение.
Если в оригинале сказка Милна состояла из двух книг, то в пересказе они слились в одну. И ничего бы страшного, если бы: 1) не исчезли предисловия и посвящения; 2) от главы «Банкет» осталось лишь несколько абзацев, включённых в главу про наводнение; 3) не была переведена целая глава «Снова Слонопотам».
Прежде чем эти досадные пропуски Заходер восполнил, нашлись желающие заново «переоткрыть» сказку Милна.
Перевод В. Вебера с Н. Рейн, впервые вышедший в 1999 г., расстроил Заходера еще при жизни. Выслушав обвинения в «искажении» реального «Винни-Пуха», он, тем не менее, заметил в новом переводе имена и принципы, «почерпнутые» именно у него. Об этом хорошо сказала супруга Заходера — Галина:
Так имя Пух осталось без изменений, да и Сова почему-то осталась Совой. Зато Пятачок превратился в неблагозвучного Хрюку, а многослойное слово Heffalump (у Заходера — Слонопотам) упростили до Хоботуна! И, как это часто бывает в неудачных переводах, первыми пострадали легкость и юмор.
Второй перевод — В. Руднева — это, по сути, не перевод, а приложение к его же работе «Введение в прагмасемантику «Винни-Пуха», о которой я уже как-то упоминал. И первое и второе писалось, прежде всего, с целью потешить интеллектуала-постмодерниста.
В. Руднев:
«Основная задача аналитического перевода — не дать читателю забыть ни на секунду, что перед его глазами текст, переведенный с иностранного языка, совершенно по-другому, чем его родной язык, структурирующего реальность».
Но, как это характерно для постмодернизма вообще, в переводе Руднева невозможно отделить точность от вольности. Реальность здесь «структурирует» вовсе не Милн, а концепция переводчика (где, опять-таки, зёрна здравого смысла теряются среди провокаций, стёбов и перегибов).
К примеру, Сова вполне логично названа Сычом, зато Винни-Пух охарактеризован как «медведь с низким IQ» (в оригинале «с маленькими мозгами», у Заходера — «с опилками в голове»
Конечно, такие переводы тоже имеют право на жизнь, но заставить читателя «влюбиться» в сказку Милна они явно не в силах. Так что, спите спокойно, Борис Владимирович, Вашему «Пуху» суждена еще долгая жизнь…