Все началось в 1964 г., когда захлестнувшие развлекательно-приключенческий кинорынок Италии фильмы в жанре пеплум (об античной истории или о мифических героях) наскучили и перестали удовлетворять массового зрителя. И вот тогда никому не известный режиссер Серджио Леоне, снявший 2 пеплума, предложил зрителю перенестись из античных времен в бескрайние прерии Дикого Запада, сняв свой первый спагетти-вестерн «За пригоршню долларов» с еще мало известным Клинтом Иствудом в главной роли и с музыкальным сопровождением Эннио Морриконе, тоже на тот момент неизвестным.
Вопреки мнению скептиков (в Италии до этого уже было несколько неудачных опытов эксплуатации американских вестернов), фильм имел довольно большой успех, дав триумвирату путевку к известности. Наконец, фильм стал своего рода ориентиром в итальянском кино для последующих картин в жанре вестерн, или точнее спагетти-вестерн, коих было снято в течение 10 лет с момента первой Леоновской трилогии около 500.
Таинственные странники, немногословные, вечно курящие сигару, с актерским типажом, а ля Клинт Иствуд, скитающиеся подобно странствующим рыцарям (как бы ни корректно звучало данное сравнение) по просторам Дикого Запада ради наживы, мести или просто в поисках приключений, злые безжалостные бандиты, как правило, мексиканские, крупные операторские планы — все это стало визитной карточкой спагетти-вестернов, не исключая, впрочем, варианты для маневрирования и крена в сторону американских вестернов.
Но все же главной особенностью спагетти-вестернов была ирония, которая, возможно, и не так заметна на первый взгляд.
Быстрота и точность стрельбы из кольта (еще одна, пожалуй, самая главная деталь итальянских вестернов), а также легкость, с какой герои итальянских вестернов расправляются со своими врагами, порой доходит до комизма. Количество смертей во многих фильмах исчисляется десятками и очередное убийство рассматривается персонажами фильмов, как вполне рядовое событие. Во всем этом чувствуется глумливая и тонкая ирония итальянцев над бренностью жизни, горькая насмешка над хрупкостью и непостоянством бытия (сегодня ты есть, а завтра тебя может не быть), позже вдохновившая такого шутника, как Тарантино.
Это одновременно и эксцентричная пощечина американцам, для которых фильмы о покорении Дикого Запада были чем-то вроде священной коровы, тогда как итальянский кинорынок в большинстве своем видел в них прежде всего коммерческую составляющую в виде печатной машины, штампующей однотипные, не претендующие на оригинальность фильмы, с клише и штампами и кочующими из фильма в фильм героями вроде Джанго и Ринго (некий собирательный образ главных героев, стрелков-одиночек).
Безусловно, что те культурные процессы, которые происходили на Западе во второй половине 60 годов и начале 70-х, не могли не затронуть жанр спагетти-вестерн и не дать ему той эксцентричности, которая, впрочем, свойственна итальянцам как таковым. «Новая волна», нигилизм и разочарование в старых консервативных ценностях породили целый архетип главных героев спагетти-вестернов, заложенных Клинтом Иствудом, более сложный и неоднозначный, отличающийся от персонажей классических американских вестернов.
Во многих итальянских вестернах «хороший парень» предстает неким авантюристом с сомнительным прошлым, часто действующим исключительно ради собственной выгоды и эгоизма, хладнокровно расправляющимся со своими врагами. Хотя это и не мешает ему при этом оставаться положительным героем в привычном понимании этого слова и совершать благородные поступки. Из литературных персонажей главного героя спагетти-вестернов можно сравнить, на мой взгляд, с лермонтовским Печориным.
Еще одной, чисто итальянской особенностью спагетти-вестернов стал, что называется, «подбор костюмов». Мужская элегантность и стиль, как понятие образцового мачо, всегда были в почете в Италии и не могли не отразиться на кинематографе. Чувствуется, как в каждом фильме щепетильно работали костюмеры и стилисты над внешним обликом главного героя, придавая его образу больше выразительности. Пончо ли на герое, или дорожный плащ, или простая рубашка — он практически всегда выглядит стильно.
Особым и неподражаемым шармом и колоритом обладает музыкальное сопровождение в итальянских вестернах. Можно отдельно рассматривать музыку от фильмов и даже говорить об отдельном музыкальном жанре — спагетти-вестерн. Было издано несколько CD с музыкой из спагетти-вестернов, а многие не очень известные группы, играющие подобные музыкальные композиции, позиционируют свой стиль как «спагетти-вестерн». Гремучая смесь из сертф-рока, испанской трубы, свиста, гитарных проигрышей аля фламенко, человеческих голосов — вот так, лишь весьма условно, можно охарактеризовать данный жанр, не исключающий всевозможных вариаций и поисков разнообразия, как и сама музыка.
Отдельно хочется сказать о влиянии (или взаимовлиянии) отдельных жанров кинематографа на спагетти-вестерн. Пожалуй, ничто так не роднит спагетти-вестерны с другими жанрами, как японские самурайские фильмы 60−70 годов.
Именно в 60-е годы самурайское кино (Тямбара) отходит от своих классических привычных канонов возвеличивания самурайского сословия — благородства и непогрешимости самураев и самурайских корпораций, и на главную авансцену самурайских боевиков выходит ронин — самурай-одиночка, разочаровавшийся в своем клане и предпочитающий ему изгнание и скитания, наподобие героев спагетти-вестернов. Вместо меткого выстрела кольта — быстрый и точный удар самурайского меча, дуэль в финале двух героев-антагонистов, сопровождающаяся медленной неторопливой ходьбой и пронзительными взглядами, дуновение ветра, тревожные музыкальные ритмы
Итак, спагетти-вестерн — вполне сложившийся жанр, вернее, поджанр кинематографа со своими особенностями, тонкой иронией, комиксовыми, нарочито нереальными героями