Владимир Владимирович, по-видимому, хотел сказать Пушкин, но партийность литературы требовала Ленин, хотя Ильич обогатил русский язык только одним труднопроизносимым словом эмпириокритицизм. Как у Франсуа Вийона: «Прости мне грешные стихи — что написал, то написал!»
Естественно, возникает проблема перевода! Что важнее — буквальность, смысл или благозвучность текста?
Верблюд или канат… Библии: «…Удобнее верблюду пройти сквозь игольныя уши, нежели богатому войти в Царство (Царствие) Божие» (Мат. 19:24; Лук. 18:25). В этой фразе речь идет не о верблюде, а о корабельном канате, так как в старых греческих рукописях вместо kamelos («верблюд») было другое слово kamilos («канат»), что и привело к искажению первоначального смысла. Правильнее будет: «Легче канат протянуть через игольное ушко…» Хотя для передачи смысла что верблюд, что канат — без разницы. Все равно богатому в рай не попасть!
Мене, текел, фарес… В синодальном переводе книги пророка Даниила во время пира Валтасара на стене появляется надпись: «И вот что начертано: мене, мене, текел, упарсин» (Дан. 5:25) (на арамейском — буквально «мина, мина, шекель и полмины» (просто меры веса). В церковнославянском переводе появляется «Се же есть писание вчиненое: мани, фекел, фарес». Не то, хотя мани нам сейчас очень даже близко! Однако Бог с ними, с церковными славянами. Вернемся к синодальному переводу.
«Вот — и значение слов: мене — исчислил Бог царство твое и положил конец ему; текел — ты взвешен на весах и найден очень легким; перес — разделено царство твое и дано Мидянам и Персам» (Дан.5:26−28). Одно слово «мене» исчезло, а вместо
И это еще не все. Самое интересное, что книга пророка Даниила написана на арамейском, надпись начертана на арамейском. Почему было сразу не перевести словеса? Остается только предположить, что на пиру у царя не было грамотных, и поэтому пришлось звать мудреца!
Но, как заметил один мой агрессивно верующий оппонент: «Николай Евгеньевич, для спасения души хватает одного перевода — Синодального». В общем, с древними текстами — полумрак. Тем более что оригиналы их, как правило, не сохранились. Что там толкуют отцы церкви о потопе, пупке Адама и сотворении мира, не очень понятно.
А как обстоит дело с современными текстами
С русского на украинский. У Булата Окуджавы есть премилый стих «Песенка о ночной Москве».
1. Когда внезапно возникает еще неясный голос труб,
Слова, как ястребы ночные, срываются с горячих губ.
Мелодия, как дождь нежданный, гремит и бродит меж людьми —
Надежды маленький оркестрик под управлением любви.
2. Колы раптово выникае еще неясный голос труб,
Слова, як ястребы ничные, зрываются с гарячих губ.
Мелодия, мов дождь нежданий, гремит, бендежит людску кров —
Малый оркестрик сподиване що дыгыгуе ным любов. (Текст по слуху)
Чудовищно, а это предельно близкие языки.
Обратно с украинского на русский. Александр Авагян, армянин, поэт, с которым автор познакомился на Дне химика в Киевском университете в 1970-м году, учился на испанском отделении филфака КГУ, создал песни на западноукраинской мови. В «Думе про Боженка» на украинском языке звучат и видятся переливы днепровской волны:
1. Гей! На високій кручі сосни стоять похилі.
Краплють гарячі сльози у Дніпра сиві хвилі.
Гей! На червоне сонце хмари находять чорні,
Гей! На червоний прапор вітер посипав попіл.
2. Гей! На высокой круче сосны стоят понуро.
Каплют горячие слезы в седые волны Днепра.
Гей! На красное солнце тучи находят черные,
Гей! На красное знамя ветер посыпал пепел.
Первое хочется петь — второе нет. Это я вам как профессиональный исполнитель говорю — первую песню пою уже 40 лет, и до сих пор слезы текут.
Возьмите «Переведи меня через майдан». Тему схематично задал Велемир Хлебников:
Сегодня снова я пойду
Туда, на жизнь, на торг, на рынок
И войско песен поведу
С прибоем рынка в поединок!
Весьма посредственно ее развил на украинском
Со староанглийского. Ну, как же без «Гамлета»! Цитировать не буду — знающие помнят. Есть перевод Лозинского, а есть Пастернака. Так вот второй берет за душу — он в фильме Козинцева, а первый — сплошное равнодушие.
Со старофранцузского. Существует семь интерпретаций Вийоновской «Баллады о дамах былых времен» — Ф. Мендельсона, И. Эренбурга, В. Брюсова, С. Пинуса, В. Жаботиского, Ю. Корнеева и Н. Гумилева, который мне ближе всех:
О Принц, с бегущим веком ссора —
Напрасна, жалок человек;
И пусть вам не туманит взора:
«Но где же прошлогодний снег!»
Много вариаций и у переводов четверостиший Омара Хайама. Мне ближе всего переводы Г. Плисецкого.
Все, что видим мы, — видимость только одна.
Далеко от поверхности мира до дна.
Полагай несущественным явное в мире,
Ибо тайная сущность вещей — не видна.
Ответ мне представляется таким. В научных текстах важна, конечно, буквальность. В художественных прозаических — смысл. В поэтических — благозвучность.