Некоторых знаменитых людей я там просто не застал — Аксакова, Лобачевского, Бутлерова, Толстого, Ленина. Про тех, кого застал за 20 лет, тоже известно порядочно. Даже многие из моих однокурсников с физического факультета, с кем мы сидели на лекциях, сдавали вместе зачеты и экзамены, стали солидными людьми. Один из нашего выпуска — сейчас ректор Казанского университета, другой стал депутатом Госдумы, третий (физик!) много лет был мэром Казани, а сейчас представитель Президента России в Дальневосточном регионе.
Но я хочу рассказать о своих встречах с совсем другим человеком. И об этом почти никому не известно.
На вид он был просто пьянчужкой — выглядел и одет был соответствующе. Да и я его, по крайней мере в университете, трезвым никогда не видел. И погиб он, попав в пьяном виде под колеса электрички. Он так и не стал солидным человеком. Он стал великим!
Сейчас его музеи есть в Москве, Казани, других городах. Книги о нем издаются огромными тиражами. Поисковики в Интернете выдают ссылки на сотни сайтов о нем.
Но, обо всем по порядку.
В 70-е годы прошлого века я был аспирантом. Почти все дни и ночи проводил в лаборатории за экспериментами. В лаборатории была мастерская, а её механик был по совместительству известным в Казани электрогитарным мастером. К нему часто приходили музыканты и другие представители тогдашней казанской богемы. Лаборатория располагалась в дальнем конце двора главного здания Казанского университета, далеко от начальства, работала круглосуточно…
И многие эти люди оставались у нас до позднего вечера, а то и ночи. За бутылкой шла интересная беседа, звучала музыка…
Вместе с музыкантами часто приходил и один художник, Костя, который дружил с ними. Я не знал его фамилии, никогда не видел его картин, да он и не был особенно разговорчивым человеком. Бывало, что он оставался у нас ночевать, так как жил не в Казани, а в поселке Васильево, выше Казани по Волге, напротив Свияжска. Деваться ему было некуда, так как электрички допоздна не ходили.
Я, к сожалению, не так часто участвовал в этих застольях. Наши физические измерения не требовали постоянного присутствия около экспериментальных установок. Мощные мёссбауэровские спектрометры
сами по нескольку суток набирали статистику измерений. И дежурить надо было только на всякий (пожарный) случай. Мог бы… Но я был автомобилистом, почти каждый день ездил на машине. По теперешним московским меркам и ездить-то тогда в Казани было некуда. Я доезжал от дома до университета на машине за 6 минут (на троллейбусе — за 15, на трамвае — за 20). Но мне это страшно нравилось. Поэтому выпивать я не мог, а сидеть с ними за столом трезвым мне было не удобно. И много интересного я пропустил.Зато один раз, когда Косте нужно было обязательно вернуться домой, электрички уже не ходили, а денег на такси у него и друзей не было, я отвез его домой, в Васильево. У него хватило сил показать мне дорогу к своему дому. А до крыльца я помог ему дойти и сдал на руки его сестре.
Более 10 лет спустя, когда я переехал в Москву, судьба снова столкнула меня с его именем. Несколько лет я прожил на улице Череповецкой. Напротив нашего дома, в Лианозовском парке стали перестраивать полуразрушенный особняк. Появилась табличка, что строится музей Константина Васильева. Эта перестройка шла очень долго. А потом там я впервые увидел оригиналы Костиных картин.
Здесь я ничего не пишу о творчестве Константина Васильева. Об этом много уже написали специалисты. Репродукции его картин легко найти в Интернете.
Чтение «ШколыЖизни» пробудило в моей памяти эти воспоминания более чем тридцатилетней давности. Об очень талантливом человеке. Художнике Константине Васильеве. Может быть, не в самый лучший период его жизни. Если были лучшие?..