Как в прописи — мы еще помним, что это такое? Буквы разные писать тонким перышком в тетрадь — что такое это перышко, мы не забыли?
Знают ли нынешние школьники, что такое — клякса? Из мультиков о Вовке в тридевятом царстве, может быть, из истории об Академии пана Кляксы — да, некоторые знают. Но чтоб увидеть, как с пера неудержимо ползет к бумаге капля чернил, и — ррраз — средь почти стройных букв — она расплывается, расплывается, расплывается… Не суждено уж нынешним деткам ощутить всю бездну отчаяния юного школьника, только-только решившего начать новую жизнь с новой страницы в новой тетради!
Признаюсь, у меня в детстве с кляксами было не так напряженно, как, допустим, у моей матери. Мама писала ручкой-вставочкой, обмакивая настоящее металлическое перо в чернильницу. И у нее был школьный предмет «чистописание», и почерк у нее был (и есть, слава богу!) — сравним по четкости и ясности с тем, каким положено было выполнять надписи на чертежах.
Мне «чистописание» досталось — как строчка в школьном табеле, в которой никогда не появилось оценок. Как раз мой год, 1968-й, был переломным — начались новые программы, закончилось чистописание.
Довелось мне сидеть за партами, в которых имелось отверстие под эти чернильницы, но чернильниц уже не было. Задержались они лишь в почтовом ведомстве. О, еще и у паспортистов долго бытовали! (А может, и сейчас используются?)
И все же мне хотелось пробовать, как пишется этим самым тонким перышком. Пробовала, делала кляксы — жестким пером иначе не получалось.
В школе же мы в преддверии эры шариковых ручек писали так называемыми вечными перьями — перьевыми автоматическими ручками. Которые текли, засорялись… В обиходе были перочистки — сшитые по центру фланелевые кружочки. Впрочем, ручку можно было с успехом почистить и промокашкой. Мы ведь вспомним и это?
В прошлом году темой одной из выставок в музее «Ростовский кремль» оказались чернильницы. Иссохшие в мечте о чернилах, они стояли в витринах — металлические, стеклянные, фарфоровые — и будто просили — не забывать древнее мастерство ручного письма. Кстати вот оказались у меня сделанные тогда фотографии. На одной из них — письменный прибор, включавший чернильницы, подставку под перо. Массивный, внушительный, такому надо стоять на огромном письменном столе, и чтоб столешница обязательно была затянута кожей. И чтоб книжки стопкой лежали — тоже в кожаных переплетах.
Итак, тысячелетия своей истории человечество овладевало мастерством ручного письма. Или искусством? Каллиграфия, искусство красивого письма, — по сию пору бытует на мудром Востоке.
И нам, людям цивилизации западной — торопливой, суетной, — в какой-то момент тоже удалось понять, что мастерство оставлять в истории не стоит, оно должно жить. Потому и учрежден был День почерка.
Впрочем, любители поискать всюду следы вселенского заговора могут отвести душу и здесь — инициатива учреждения этого дня исходила от Ассоциации производителей пишущих принадлежностей (Writing Instrument Manufacturers Association). Да-да, чтоб наживаться — как наживаются издатели книг — на книгах, изготовители бумаги — на тетрадках для первоклашек…
Не пойдем на поводу у искателей мирового заговора — доверимся заявленной цели напомнить всем нам: ручное письмо — это мастерство, это лишняя возможность для нас заявить миру об уникальности опыта каждого человека, о том, что каждый из нас — особенный и неповторимый.
…Много раз ловила себя вот на чем. Давно уже пишу на компьютере. Текстовый редактор услужливо правит опечатки и ошибки. Но нередко бывает так, что расходимся мы в мнениях с программой по проверке правописания. И я, чтобы без словаря проверить себя, тот вариант текста, который у машины вызвал сомнения, быстренько набрасываю от руки на бумаге. Рука-то помнит, как надо писать правильно. Навык грамотного письма, утвержденный уроками в начальной школе, жив, здравствует и управляет мною по сей день.
Славное умение!