19 ноября, через 5 дней после своего последнего концерта, на 49 году жизни скоропостижно скончался от тромбоэмболии певец и композитор Вадим Кузьмин, более известный в народе как «Чёрный Лукич».
Лукич никогда не обладал коммерческой жилкой или пробивной силой того же Летова — его до сих пор знают и любят в довольно узких кругах. Да и сам я услышал песни Лукича сравнительно поздно — где-то в году 2003-м, когда наткнулся в Интернете на альбом «Девочка и Рысь». К тому времени мало что из русского рока вызывало у меня жгучее любопытство. А уж, чтобы что-то тронуло до глубины сердца…
Само имя Чёрного Лукича я, конечно, слышал и ранее — знал, что это представитель когорты сибирского андеграунда, первоначально опекаемого неутомимым
Кузьмин уверен, что, не отнесись тогда Летов к его песенкам с вниманием и неожиданной серьёзностью, вряд ли он избрал бы карьеру рок-музыканта. Мало того, именно каверы, сделанные ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНОЙ на песни Лукича — «Мы идём в тишине» и «В Ленинских горах» — долгое время были некой «визитной карточкой» Вадима для тех, кто о нём не знал. Поэтому, несмотря на отдельные идейные расхождения с Летовым, Кузьмин всегда вспоминал товарища с теплом и благодарностью.
Но так уж сложилось, что я автоматически отнёс Лукича к очередным «клонам» ГРАЖДАНСКОЙ ОБОРОНЫ, и слушать очередные антисоветские выкрики под жужжащую гитару не желал. До того момента, пока не услышал «Девочку и Рысь». Этот альбом 1996 года произвёл просто магическое впечатление…
Из колонок на меня просто обрушился поток доброты, тепла и светлой грусти — одним словом, человечности. Эта человечность не маскировалась под хитроумными фразами и ёрничеством. Она не стыдилась самой себя и была настолько бесхитростно открытой, что выглядела в наше время эпатажнее любого панка. Стоило светлячку засветиться, как окружающая тьма предстала во всей своей мерзости.
«Смешное сердце способно только любить,
Смешное сердце… в окошко глянет заря.
Смешное сердце, его так просто убить.
Смешное сердце… смешнее день ото дня…»
К тому времени Кузьмин, уже узревший, что несёт «дивный новый мир», горько сожалел о своих дурацких антисоветских песнях и понимал, сколько хорошего и человечного берегла ругаемая советская власть.
Черный Лукич:
«…у нас была великая страна, с которой считались все. И за считанные годы на моих глазах эта страна была поставлена на колени, чего она совсем не заслуживает. …Видно же, что сейчас совершенно античеловеческий режим. Самое главное, я считаю, что человек — порождение божье, существо изначально духовное, и в том режиме, с которым мы, может, по глупости или по наивности своей боролись пусть порой фальшиво, порой неумело, нам навязывали духовные ценности. Нас заставляли чтить подвиги отцов, нас заставляли, пусть формально, верить в то, что человек человеку брат».
Осознав это, Лукич нашёл свой путь — бездуховному миру он противопоставил не матерный обличительный рёв, а добрые светлые песни, обращённые к лучшему в человеке и помогающие ему выжить там, где «стыдно быть хорошим». Недаром друг Кузьмина — Роман Неумоев — сказал ему однажды: «Какой ты Черный Лукич? Ты — Белый Петрович».
Черный Лукич:
«Есть глобальная цель. Я вижу и чувствую много лет, насколько тяжело в нашем обществе жить хорошему человеку. Часто он бывает одинок. Любому человеку нужно чувствовать плечо рядом, и, наверное, все мои песни для того, чтобы поддержать хороших людей».
«…Все не век гоpевать, все не век чашy пить,
Бyдет вpемя встpечать, бyдет вpемя любить,
А пока подождать, а пока потеpпеть —
Погоди помиpать…»
Позже Лукич ещё будет экспериментировать со звуком, записывать богато аранжированные альбомы, но самым идеальным для меня так и останется «Девочка и Рысь», записанный под драм-машину на акустических гитарах с блестящими гитарными партиями Евгения Каргополова.
Аналитически препарировать песни Лукича чрезвычайно трудно — на первый взгляд, нет ни особых музыкальных изысков, ни поэтической вязи — тексты написаны очень простым языком. Да и голос у Вадима — не ахти какой… Но как же здорово и приятно он поёт, как умело доносит до сердца слушателя свой посыл. В этой гармонии, в этом правильном сплаве всех компонентов и состоит магия Лукича.
Он мог спеть красивейшую песню со словами —
«Дайте услышать как дождик идёт,
Дайте мечту о прекрасной стране,
Дайте увидеть как девочка ждёт,
Доброго принца на верном коне…»
— и они не звучали ни сладко, ни пошло, ни банально. Напротив — они звучали как стоический гимн светлому детству.
Я слушал «Девочку и Рысь, как зачарованный, а на песне «Доплыви» даже обнаружил, что на глазах выступают слёзы.
«Будет темной ночь после долгих боев.
Броненосец сгорит и под воду идет.
Поплывут по морям по бескрайним волнам
Бескозырки к далеким родным берегам.
Не сумел утонуть одинокий матрос.
Продолжает он плыть в край, где много берез.
Все уснули давно в километрах глубин.
Никого. Ничего. Он остался один.
Кто сказал, что нельзя переплыть океан?
Это грустная шутка, это хитрый обман.
Я сумею доплыть под сиянием звезд.
Я хочу увидать край, где много берез".
Мне казалось, что эти песни должен написать я. Мне казалось, что они просто должны быть безумно популярными.
Но с популярностью у Лукича не сложилось, даже когда в конце 1990-х он казалось был на грани прорыва. В том-то и состоит парадокс его творчества: он писал яркие, красивые, достаточно простые — потенциально «хитовые» песни — а шоу-бизнес отторгал их, как инородный предмет. Может они действительно были инородными?
Впрочем, сам Лукич своей малоизвестностью не тяготился, изредка с помощью друзей выпускал диски, выступал с сольными акустическими концертами, параллельно работал и всегда благодарил Бога за то, что есть достаточно людей, которым нужны его песни.
Акустические концерты Лукича — это тоже нечто воскресшее из старых времен, когда выступление напоминало дружескую посиделку с песнями, шутками и разговорами за жизнь.
Однако у сольников своя прелесть, а у студийных записей — своя. Всё-таки последние намного полнее раскрывают музыкальный потенциал и красоту песен. Студийных записей у Чёрного Лукича с 1996 по 2011 год немного — поэтому стоит начать с «Девочки и Рыси», а затем прослушать их все (из концертников рекомендую «Жаворонок»).
В общем, спасибо тебе, Лукич, за твои песни. Земля тебе пухом. Твой светлячок погас, но зажёг огоньки в других сердцах. Я понесу твой огонёк дальше.
«Можно бегать по хозяйскому столу
Иль сверчать всю жизнь за теплой печкой;
Можно просто мерить воду на пруду,
Или в мае падать с ветки на крылечко.
А невидимый при свете,
Непонятный в темноте,
Светлячок тихонько светит
В непроглядной тишине…"