Когда у русского 1812 год сразу кликает на Бородино с его дядей, у американца 1812 год кликает на американо-британскую войну за независимость с его дядей Сэмом.
Статья будет не столько об истории происхождения разных дядей, но о скорее о разнокликаньи у столь похоже-непохожих народов в гносеологическом подходе к некоторым понятиям. Об этом втором, важном, на мой взгляд, явлении «перевернутого» осмысления, следует помнить и читателю, пока мы погружаемся в бездны истории и этимологии.
Поехали. Итак, Москва полыхает, а в это время 14-летний (!) паренек из городка Арлингтона Самуэль Уилсон призывается в Независимую армию. Уже давно воюют его отец и старшие братья. Пришел и его черед. К армии парень просто прирос, отвоевался до полной победы и свою гражданскую послевоенную жизнь навсегда связал с армией уже независимых США. Всю свою оставшуюся жизнь он кормил эту армию мясом. Как поставщику мясных консервов ему была отдана на откуп целая военная база города Трой нью-йоркского гарнизона. Там он и похоронен. Аминь. Один Who мы уже знаем ху.
Пока идет кормежка мясом, (второй Who) художник Томас Наст создает для нью-йоркской газеты NY Lantern полит-агитку — карикатурный рисунок с изображением пожилого, высокого, сухощавого мужчины в синем сюртуке, котелке цвета символики флага и полосатых штанах. Вот этого-то джентльмена с картинки и назвали по имени почетного гражданина Сэма Вильсона Дядей Сэмом, по первым буквам его инициалов на английском (Uncle Sam), прямо кликающим на United States. (Аббревиатурой US наш мясник тавровал свои консервные банки.)
Дальше еще смешнее: в 1917 году, когда уже вся Россия полыхает революционным пожаром и еще идет по Европе Первая мировая, другой американский (третий Who) художник с говорящей фамилией Флагг создает призывной плакат-листовку, но уже вместо не пойми-чьей парсуны он выписывает свое собственное изображение с указующим на зрителя перстом (не путать с Большим Факом!) и с призывом: «Я тебя хочу!» (в смысле послужить в Армии для Евроколхоза — I Want You for the U.S. Army!).
Вся эта сага о дядях была не совсем кошерной: художник просто спер идею с уже существовавшего призывного британского плаката с собственнолично (пра-Who) лордом Китченером на фейсе. Любая некошерность имеет свойство пакостить по нарастающей: так, в 1920 году, в Гражданскую, такой же хитрый русский ху-дожник Дмитрий Моор целиком ворует идею плаката у нашего воришки, так же подрисовывает агитатору свое лицо в буденновке и пальцует: «Ты записался добровольцем?».
Эх, украсть, так миллион! Пока наш Дядя Сэм призывал своим некошерным ликом в Армию во время Второй мировой, уже другой советский ху-дожник Ираклий Теидзе устроил то, что у нас называется примерно как Дядя Фрося (Uncle Floе) (уличное название трансвеститов, носящих женскую одежду, или criss-cross: то так, то сяк).
Этот художник берет нашего дядю Сэма, одевает его criss-cross, снимает буденовку, прикрывает типа хиджабом, и получается Матерь-Родина с пальцем. Которая зовет. Для убедительности он придает заимствованной идее свирепый вид. Но кто знает-понимает, откуда ноги растут (как знаешь теперь и ты, читатель!), тот четко видит торчащие из-под плаката то ли лорда Китченера, то ли мясника Дяди Сэма армейские ботинки.
Воровать нехорошо. Поэтому смех смехом, но наш Конгресс в 1961 году принял официальную резолюцию, постановляющую считать образ Дяди Сэма официальным символом США. Казарменный запашок развеялся и остался у образа чисто домашний амбре: простой народ поминает Дядю Сэма по делу и всуе, когда подразумевает просто власти, государство, чиновничество. (Типа: Дядя Сэм дал, Дядя Сэм взял, Дядя Сэм опять тебя хочет…)
Но это не только символ власти, это еще и символ самого народа, символ простого американца. Не злобная карикатура (как это принято в «перевернутом» сознании), а незлобливое юморное подтрунивание над самим собой, над страной и ее правительством, против которого народ вооружен по самое не могу Второй поправкой (и посему не опасается над ним подтрунивать).
Налоги мы уж точно платим этому дяде. Но для части населения есть особый вид под-дядь. Это так называемый Сахарный Дядя Сэм (Uncle Sugar Sam), также а.к.а. Волшебник Дядя Сэм (Magic Uncle Sam). Это такой дядя, который раздает велфер, отбирая деньги у работающих на дядю Сэма в пользу неработающих по дефолту дядей Томов.
Все хорошо помнят такого дядю из хижины? Ох же эта слезливо-паточная Бич (ер)-Стоу! А теперь тест на внимание (и только быстро!): что у тебя, читатель кликнуло на Дядю Тома? Негатив или позитив? Ответ я знаю: вау, бедный-бедный дядя Том, просто бедная Лиза в штанах.
(К вопросу о «перекрученности» осознания и восприятия понятий: при всем позитивном и негативном наполнении слов «позитив» и «негатив», в определенной среде нашего общества эти слова твистанулись значениями, и ВИЧ-позитивных очень сильно побаиваются еще пока ВИЧ-негативные).
Для примера перекрученности прекрасно подходит наш дядя Том. Американские негры обзывают дядями Томами тех негров, которые не желают жить по-пацански, по-черному, а стараются вырваться из нравственного гетто автосегрегированных черных сообществ в баньки по-белому, скажем так.
Как только мадам Стоу родила свой роман, тут же появилась целая анти-дядитомская литература. Около 30 романов было написано (и большинство, опять-таки, женщинами!) в пику адвокатессы дяди Тома. Просто-таки война хижинам!
Более того, сами же черные возненавидели непротивленца Дядю Тома, а имя его сделали нарицательным ругательством, обозначающим предательство своих, своего народа. Синонимом такого ругательства является безобидное слово «Эскимо». (Так у нас называют иногда и самого президента Обаму, и других выдающихся темнолицых людей). Эскимо! Представили? Черно-шоколадный снаружи, а белый изнутри, с белыми повадками и непацанским менталитетом… Дядя Том, чисто в натуре, мен!
Еще пример перекрученности: антипод, обратная сторона расиста Дяди Тима от имени известного расиста Тима Вайса (даже вся фамилия у него тевтонски-белая!), это — черный само-апартеид, характеризующийся одним простым словом «западло» (в смысле жить как белые, жить вместе с белыми, быть как белые). Вот и получается, что с одной стороны все дяди Томы живут за счет дяди Сэма, а жить по дядь-сэмски западло. Как тут не появиться дяде Тиму?
Примеров овощевления-овещевления понятий немало: те же бананы. Бананами называют представителей желтой азиатской расы, которые уже давно американизировались и желтые только снаружи, а белые и пушистые внутри. Для латинос существует Дядюшка Taco — Tio Taco, этакий коллаборационист-предатель мекс. Для коренных индейцев существует прозвище Дядя Томагавк, тоже мало хорошего, я вам скажу. Иуда в перьях…
Своего дядю получил и Осама Бен-Ладен. Долго ходил по Сети карикатурный плакат: пальцующий Uncle о’SAMa: «I want you to join Al-Qaueda!»
А в широком смысле святого уличного слова Uncle или просто Unc (в отличие от русского дяди) — это в среде Дяди Тома обычно скупщик краденого, барыга, держатель малины, а в среде Дяди Тима — федеральный агент (обычно undercover) службы по борьбе с наркотиками. Эти два дяди друг друга плохо понимают.
Для изучающих наш великий и могучий английский напоследок замечу, что у нашего дяди нет того размытого смысла этого слова при обращении. Если в русском любой младший обращается к любому старшему мужчине словом «дядя», то в английском так нельзя. Вас не так поймут.
Чтобы мы лучше понимали, ху из Who, и написано это незлобливое исследование. Ну, за понимание, как сказал бы Михалыч!