Армагеддон. Третья мировая. Смертельная эпидемия. Всемирный потоп, инопланетное вторжение, глобальная экологическая катастрофа. Но что, если финал наступит совсем иначе?
На этот сакраментальный вопрос попытался ответить англичанин Дэвид МакКензи, снявший трогательную, лиричную и трагичную ленту «Последняя любовь на Земле» по сценарию датчанина Кима Фупца Окесона.
…Эпидемиолог Сюзан сталкивается в своей работе с необъяснимым явлением. Люди, никоим образом не связанные друг с другом, что исключает момент инфекции или вируса, теряют обоняние. Потере возможности вдыхать аромат сигаретного дыма, горечь бензина, свежесть листьев и сладость парфюма предшествует недолгий, но ярко выраженный приступ меланхолии. Люди буквально не могут остановить слезы, поминая ушедших родных, собственные ошибки и невзгоды. А затем тотально перестают ощущать запахи.
Вынужденные приспосабливаться, они отказываются от привычных занятий. Курение окончательно превращается только в пагубную привычку, духи — в артефакт, а свежую рыбу от тухлой шеф-повару Майклу теперь придется выявлять по внешнему виду. Впрочем, для Майкла — это лишь часть проблемы, ведь с потерей обоняния люди стали меньше посещать рестораны. И вот на этой, еще далеко не минорной ноте, Майкл знакомится с Сюзан.
У обоих есть печальный опыт романтических отношений. Они еще молоды, но уже познали и горечь утрат, и разочарование предательства. Посему вовсе не спешат стать парой в привычном понимании. На сей решительный поступок их толкают обстоятельства. Ибо «эпидемия» необъяснимо, но верно добирается сначала до языковых рецепторов, а затем и до ушей. Изысканные блюда превращаются в набор витаминов, углеводов и жиров, а телефоны, телевидение и музыка больше никому не нужны. И если до потери слуха люди еще посещали дорогие заведения, компенсируя безвкусие пищи звоном дорогих бокалов, шелестом страниц меню и вежливостью официантов, то отныне и эти аспекты потеряли свою значимость.
На очереди — самое страшное. Но готово ли человечество погрузиться в темноту, не осознав всю радость последних мгновений? И что останется нам, когда все пять чувств канут в небытие?..
Может показаться, что Дэвид МакКензи залез на чуждую ему территорию фантастики. Но нет. Автор «Молодого Адама» остался верен себе. Как в плане демонстрации обнаженного Юэна МакГрегора, так и в части жанра. Несмотря на всю неправдоподобность замысла, «Последняя любовь на Земле» (в оригинале — «Совершенное чувство») представляет собой скорее философскую притчу, нежели зловещее предсказание. Это косвенно подтверждается тем, что авторы не предлагают зрителю внятной концепции внезапного «мора чувств» у человечества. Все возможные догадки, высказываемые сухим и беспристрастным голосом главной героини (Ева Грин), включают и экологический коллапс, и внедренный с легкой руки спецслужб вирус, и даже происки террористов.
Создателей не столько интересует ответ на вопрос «Кто виноват?», как поиски варианта «Что делать?». Непривычный ракурс кое-кого даже расстроил. Мол, задумка обещала чуть ли не триллер о выживании человеческой расы, а в итоге все неминуемо скатилось к мелодраме. Тем и интересен МакКензи, что умеет нестандартно взглянуть на вдоль и поперек обжеванный сюжет об апокалипсисе. От общего перейти к частному и сконцентрировать внимание аудитории на отдельно взятом, но таком показательном случае. Нечто подобное продемонстрировал Джеймс Кэмерон в своем «Титанике», когда на фоне масштабной трагедии вывел формулу своего «совершенного чувства».
Второй раз подряд МакКензи пригласил в свой фильм МакГрегора (после «Молодого Адама») и его тезку Юэна Бремнера (после «Холлэм Фоу»). МакГрегор широкой аудитории известен хорошо, особенно по таким лентам как «Мулен Руж», новые «Звездные войны» и недавний «Призрак». Шотландец Бремнер, коему в новой работе режиссера досталась второстепенная роль, в Голливуде снимается нерегулярно и запомнился по участию в таких проектах, как «Золото дураков», «Смерть на похоронах» и «На игле». Компанию им составила замечательная французская актриса Ева Грин, которую мы все помним по «Казино рояль» и «Царству небесному». К слову, в ленте персонажи МакГрегора и Грин кажутся ровесниками, однако британец старше француженки на целых десять лет.
Благодаря злосчастному календарю индейцев майя, скорбная судьба человечества сегодня чаще всего живописуется мрачными красками. Ежегодно в мире выпускается с десяток картин, в красках описывающих глобальные катаклизмы, повергающие людской род в пучину. Особенно в тематике преуспели американцы, коим удается вырисовывать на компьютере столь масштабные катастрофы, что тягаться с ними в этом вопросе никто не берется. И мало кто задумывается при этом о жизни конкретных индивидуумов.
В голливудских блокбастерах жители планеты — это малозначительные паникующие муравьи, покидающие горящий муравейник. У МакКензи — живые люди. Герои его фильма не стремятся выжить любой ценой. Они приспосабливаются к недугам, выискивая в каждой ситуации положительные стороны. И с потерей очередного средства общения становятся на шаг ближе друг к другу, словно неведомая сила подталкивает их к единению в бездушном, материалистичном мире, уже давно лишенном каких-либо прекрасных чувств.
Вовсе неслучаен и род деятельности персонажей. Сюзан — эпидемиолог, человек, по идее, самый осведомленный о масштабах инфекции, в одночасье поразившей людей. Майкл — шеф-повар, коему приходится буквально пройти все этапы «болезни», отражающиеся как на его способности создавать кулинарные шедевры, так и на возможностях его клиентов их воспринимать по достоинству.
Может ли подобное произойти в реальном мире? В таком контексте — вряд ли. Фильм МакКензи — это даже не предупреждение, а констатация факта. Так или иначе, мы уже давно потеряли многие из жизненно важных чувств. Мы не нуждаемся в природных ароматах. Запахи и вкусы уже давно формируются химическими ускорителями, подсластителями, усилителями. Или заменителями. Мы глухи к мольбам и проблемам окружающих. И слепы, когда не готовы принять на себя ответственность за чужие невзгоды.
Возможно, что описанный в картине процесс уже идет в полную силу. И если никто не бьет в колокола, значит ли это, что такой конец мы выбрали сознательно?