Советские шахтеры были довольно привилегированной рабочей кастой, поэтому и песни, воспевающие их труд, были однозначно оптимистичны. Будь то лиричная «Вышел в степь Донецкую…» или по-киплинговски героичная «Черное золото» В. Высоцкого.
В капиталистических странах шахтерские песни тоже писались, но ничего особо радостного в них не было. Нам много рассказывают о бесчеловечных кознях Сталина, но при этом как-то забывают о том, как прелестно жилось рабочему люду США в те же 1930−40-е года.
Понятие «свободы» вообще вещь довольно неоднозначная. Можно ли назвать свободным человека, жизнь которого кабально связана с местом его работы? А ведь именно так обстояли дела с американскими шахтерами. Начнем с того, что наличных денег за свой труд они не получали, а «заботу» об их быте полностью брала на себя угледобывающая компания. Она предоставляла рабочим жильё и обязывала их покупать продукцию только в собственных магазинах — понятное дело, всё это затем вычислялось из зарплаты. Как нетрудно догадаться, цены в этих магазинах (которые рабочие прозвали «pluck-me» — «Обмани меня») были завышены, и рабочий неизменно влезал в долги, превращаясь в натурального угольного «крепостного».
Все эти реалии, сдобренные злобой и агрессией, в полной мере отразились в самой популярной шахтерской песне Америки под названием «Sixteen Tons» («16 тонн»). 16 тонн угля — это норма, которая теоретически должна была выдаваться на-гора ежедневно. Практически же это было крайне трудно реализовать, потому что, кроме собственно добычи рабочий был обязан очищать свое рабочее место — в частности от заполнявшей его воды. Понятное дело, за очистку никто не доплачивал.
Авторство песни «Sixteen Tons» до сих пор стоит под вопросом, хотя оба претендента были не понаслышке знакомы с шахтерским трудом. У официального претендента — фолк-певца Мерла Тревиса (Merle Travis) — отец всю жизнь проработал на угольных шахтах Мюхленберг Каунти. Именно ироничная фраза отца — «Я не могу позволить себе умереть — я задолжал свою душу магазину компании» — впоследствии преобразуется в строчку знаменитой песни. На припев же Мерла вдохновило письмо от брата Джона, который с горечью писал о гибели на
Шестнадцать тонн
(пер. bububird)
Говорят, что из праха человек сотворён,
А бедняк — из плоти и крови, в нём
Мышцы и кровь, кожа и кости,
Умом слабоват, да горбом вынослив.
Припев:
Даёшь шестнадцать тонн — и какой с того прок?
Сам старше на день и всё больше твой долг.
Не зови, святой пётр, я не приду —
Я душу заложил, чтобы выжить в аду.
Пасмурным утром однажды рождён
Лопату взял в руки и в шахту бегом
Угля девятой марки дал шестнадцать тонн
А босс кивнул: ну что ж, скажи спасибо на том
Промозглым утром в дождь я родился тут
Нарвись-на-неприятность — так меня зовут
Меня воспитала старая львица
Справиться со мною не нашлась девица.
Видишь, я иду? — так лучше посторонись
Кто этого не сделал — потерял свою жизнь
Кулак из железа, другой из стали —
Если правый не достал, так левый достанет
В 1946 году песня была записана, а в 1947 издана на альбоме «Folk songs of the hills». Проблемы начались сразу. В разгар «холодной войны» песни про страдания рабочего люда воспринимались власть предержащими как «коммунистическая пропаганда». Ребята из ФБР даже настойчиво рекомендовали радиостанциям песенку в эфир не пускать.
Впрочем, настоящий успех к песне пришел лишь через 8 лет, когда ее услышал Теннесси Эрни Форд (Tennessee Ernie Ford). У Форда был красивый баритон, который и определил его карьеру. Отвоевав своё летчиком на Второй мировой, он сначала устроился
Кстати, «16 тонн» наш герой услышал лично от самого Тревиса, который одно время подрабатывал гитаристом в группе Форда. Форд решил модернизировать песню. Если Тревис, как классический фолксингер, просто пел под гитару, то Форд расширил инструментарий, подключив флейту, бас кларнет, трубу, барабаны, виброфон и фортепьяно. Несмотря на это, аранжировка была сделана со вкусом и очень лаконично — весь упор делался на рокочущий низкий вокал. Визитной карточкой версии Форда стали и щелчки пальцами. Правда, изначально они в аранжировке не планировались. Певец просто задавал ритм, а на записи щелчки остались чисто случайно.
В октябре 1955 года сингл с «Sixteen tons» был издан. Правда, в хиты пророчилась другая песня, поэтому «16 тонн» вышли на второй стороне и… стали самым успешным «Би-сайдом» в истории синглов. Песня возглавила аж две категории хит-парада — в разделе «кантри» и в разделе «поп». К декабрю того же 1955-го было продано два миллиона (!) пластинок — наибольший успех в истории компании Capitol records и в истории синглов вообще.
Автомобильная компания «Ford» тут же заключает с однофамильцем контракт, и тот совмещает обе свои профессии в телепрограмме «The Ford Show» — весьма популярной. Понятно, что о тяжелом труде на автомобильных конвейерах Форд не пел.
С горечью наблюдая этот успех, Мерл Тревис впоследствии поменял последнюю строчку своей песни на саркастичное: «Я должен свою душу Теннесси Эрни Форду».
Нашелся и еще один обиженный. В 1959 году некий бывший шахтер Джордж Дэвис заявил, что песню написал именно он, а не Тревис, и сделал это еще в 1930-х годах. И называлась она не «16 тонн», а «От 9 до 10 тонн» — именно это была ежедневная норма добычи угля. Дэвис заявил, что Тревис лишь чуть-чуть поменял аккорды и текст, и выдал песню за свою.
Как говорится, дело ясное, что дело темное. Вот у нас, благодаря ошибке фирмы «Мелодия», долго думали, что это вообще песня Поля Робсона, хотя на той пластинке звучала версия группы PLATTERS — кстати, тоже очень знаменитая и, наверное, самая эстрадная по аранжировке.
Кавер-версий этой песни было масса! (См. первый комментарий к статье.)
В СССР же поступили по методу мальчика из книги Достоевского, который вернул карту звездного неба со своими правками. То есть, написали на мелодию песни свой текст (с разными вариациями), разрабатывающий излюбленную тему американских летчиков, летящих бомбить страны соцлагеря на «Фантомах».
Сидим мы в баре в поздний час,
И вот от шефа идёт приказ:
«Летите, мальчики, на восток,
Скорей по машинам, ваш путь далёк».
Прощай, чувиха, прощай, притон,
А в каждой бомбе — 16 тонн.
16 тонн — немалый груз,
А мы летим бомбить Союз.
Летим над морем — красота,
12 тысяч высота,
Но там, на море, корабли,
И нас над морем засекли.
Один снаряд попал в крыло —
Связиста к чёрту унесло,
Другой снаряд попал в туалет —
Там было двое, сейчас их нет,
Третий снаряд попал мне в глаз —
А я балдею и жму на газ!.."
А про шахтеров у нас и своих песен хватало.