Обратимся к первоисточнику. На мой взгляд, сущность покаяния выражена в словах: «Иди и впредь не греши» (Ин 8:11). Да и в церковных «инструкциях» отражена та же позиция.
«Покаяние подразумевает такое духовное делание христианина, в результате которого совершённый грех становится ему ненавистным». «Покаявшийся грешник получает в Таинстве оправдание и освящение, а исповеданный грех полностью изглаживается из жизни человека и перестает разрушать его душу».
Наконец, греческое «метанойя» (покаяние) переводят как «изменение ума», «переосмысление, поворот», «перемена образа мыслей». То есть покаяние должно бы сопровождаться такими внутренними переменами, при которых «омывшись от грехов, мы снова обретаем благодать, утерянную в падении. Быв грешными — становимся святыми».
Это важнейший момент! Слишком глубоко укоренилось представление о том, что покаянием можно искупить грех, очиститься от него. Даже поговорка сложилась: «не согрешишь — не покаешься». И ведь не на пустом месте она возникла! Вот, например, в Евангелии от Луки читаем:
«На небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии».
Да еще идея первородного греха, этой изначальной «испорченности» человека и как следствие невозможности достичь совершенства. Третий барьер на пути к самоизменению — невозможность достичь спасения собственными силами, а только милостью божьей. И наконец, идея милосердия божьего. Этот комплекс представлений, на мой взгляд, закрывает для подавляющего большинства христиан путь к действительным переменам.
А ведь иной, подлинный смысл покаяния известен. Но он сложен, он требует серьезнейших усилий в работе над собой. Куда проще «грешить и каяться»! Но это путь тупиковый, вообще ни имеющий с покаянием ничего общего. Ибо хотя здесь и есть признание собственной греховности и конкретных грехов, отсутствует самое главное: внутренние изменения. Человек как был, так и остается грешником, готовым снова совершать неприглядные поступки и снова в них каяться. Да, при этом он понимает, что поступает нехорошо, что совершает грех. Но считает, что не грешить — не в человеческих силах; что бог простит; а самое главное — что можно и нужно покаяться… Круг замкнулся. Покаяния, метанойи, не происходит! Но ведь априори предполагается, что человек исповедуется в грехах — а это возможно, лишь если он эти грехи осознает, осознает собственно их нежелательность, греховность. Далеко не всегда это происходит!
Как «раскаяние в целом»: «живу как все без особых грехов», так и экзальтированное «великий я грешник и нет мне прощения» одинаково бессмысленны и даже вредны, поскольку являются психологическими защитами, призванными не допустить до осознания то, о чем мы боимся сказать даже самим себе. Раскаяться можно, только осознавая совершенное, отдавая себе отчет в происходящем. Поэтому «грехи» должны быть конкретны, и работа над их недопущением и искоренением потребности в них в дальнейшем тоже конкретна. Только так, через осознание, действительно возможно «обратиться к Господу и оставить грехи», «сотворить себе новое сердце и новый дух».
Многие ли из «грешащих и кающихся» помнят, что покаяние сравнивают со вторым Крещением? Вспомним, что крестятся один раз и навсегда! Так и подлинное покаяние (а другим оно быть не может!) ведет к тому, что грехи больше не возвращаются… или по крайней мере не возвращаются с прежней силой. По логике, покаяние ведет к подлинному очищению от греховных страстей, постепенно, но неуклонно очищая человека. Многие ли «кающиеся» становятся лучше, избавляются от нежелательных помыслов, побуждений, поступков? Нет? Так может быть, это следование ложному пути, проще говоря — самообман?
На первый взгляд, в христианстве вообще нет идеи приближения к совершенству. Ведь мы грешны изначально, от рождения! Идея греховности постоянно подчеркивается и представителями церквей, и самими верующими. Как тут не быть убежденными в неисправимой порочности своей натуры? Да и спастись можно лишь божественным изволением, а не собственными усилиями. Зато можно усердно молиться, поминая собственную ничтожность и греховность и прося бога о милости. А потом снова грешить…
Но в христианстве есть и другая сторона. Даже формально при покаянии человек очищается от грехов. То есть идея очищения, освобождения от греха церковью признается! И если его не происходит — значит, либо не работает таинство (для верующего так вопрос не стоит), либо нет раскаяния со стороны самого человека. И формальное, внешнее покаяние — не более чем самообман и самоуспокоение, заодно дискредитирующее само таинство в глазах неверующих. А как вы думали? Именно так и скажет атеист: таинство не работает! И будет прав, оно действительно не работает, если человек после «покаяния» остается таким же, каким был.
На мой взгляд, христианство могло бы быть мощнейшей духовной практикой. Для этого нужно немногое: четко представлять цель — то, к чему мы стремимся; столь же ясно представлять, какими мы должны стать для достижения этой цели; осознавать свое нынешнее состояние и перемены, которые придется осуществить в себе, чтобы стать такими, как нужно. Тогда идея покаяния обретет совсем другой смысл, а главное — откроется путь к реальному самоизменению.
И завершу еще одной цитатой, четко и недвусмысленно описывающей то, к чему нужно стремиться:
«Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48).