«Жизнь за царя»
С этим названием связано много любопытного. Опера сочинялась строго как «Иван Сусанин», репетировалась как «Иван Сусанин» и только за неделю до премьеры сменила название на «Жизнь за царя». Что же произошло? Здесь сразу очевидны два объяснения.
Первое: Глинке настоятельно порекомендовали сменить название. Долго шла речь о «Смерти за царя». В итоге решили, что за царя лучше «жить», хотя по смыслу одно и то же. Известно, что Глинка сопротивлялся, в итоге согласился. Император был очень доволен, что естественно.
Вряд ли у Михаила Глинки были какие-то особые верноподданнические чувства. Его воспитателем в Петербурге был В. Кюхельбекер — поэт и будущий декабрист («Кюхля»). А в круг друзей входили А. Пушкин, А. Грибоедов, В. Одоевский, А. Мицкевич.
Вторая причина — еще интереснее. Глинка не первый, кто написал оперу на этот сюжет («Иван Сусанин»). А сейчас маленькое, но крайне занятное отступление.
Если я когда-нибудь доберусь, то обязательно напишу об одном потрясающем роде. Который начался когда-то давным-давно, продолжается и сейчас во многих странах. Начался этот род в Венеции, один из его представителей приехал в Россию, остался здесь (как и Джон Филд), сделав очень много для становления русской
Звали его Катерино Альбертович Кавос (30 октября 1775 — 10 мая 1840 гг.), он был композитором. Потомков Катерино Альбертовича даже трудно перечислить. Сын и внук первого «русского Кавоса» — известные архитекторы в Санкт-Петербурге (
Катерино Кавос и его потомки — отдельная тема (точнее, много тем), в этом надо подробно разбираться и уточнять. А здесь упоминание Катерино Альбертовича более чем уместно: именно он написал первую оперу «Иван Сусанин». У него, кстати, Иван Сусанин не погибает.
Когда Глинка написал свою — через 20 лет! (по совету В. Жуковского) — Кавос не обиделся. Более того: лично репетировал и дирижировал на премьере. Так что тема подвига русского крестьянина была весьма востребована в обществе того времени. Так и шли в театрах одновременно две оперы на один сюжет.
Именно «Жизнь за царя» Глинки стала вехой в развитии отечественного искусства. После премьеры оперы друзья устроили вечеринку, на которой Пушкин, Вяземский, Жуковский сочинили «Канон в честь Глинки». А музыку написал князь
Пой в восторге, русский хор!
Вышла новая новинка.
Веселися, Русь! Наш Глинка —
Уж не Глинка, а фарфор!
Эта тема подвига была востребована не только в России. Замечательный поэт Михаил Цетлин (чьим именем назван музей в Иерусалиме) написал в США книгу «Пятеро и другие» — о русских композиторах. Там есть рассказ о том, как М. Балакирев дирижировал «Иваном Сусаниным» в Праге. Успех был грандиозный:
Сначала предполагалось закончить торжество официальным перенесением бюста Глинки в Национальный музей. Но немцы всполошились, австрийский ландрат процессию запретил, и бюст перенесли потихоньку, без церемонии, и почему-то поставили не с композиторами, а в избранном, но чуждом ему обществе… Шекспира
! (Михаил Цетлин «Пятеро и другие» — вживую книги не нашла, цитирую по Интернету).Реклама
В Российской империи опера шла как «Жизнь за царя», в СССР — как «Иван Сусанин», сейчас опять называется «Жизнь за царя».
Итак, «Жизнь за царя» считается первой русской национальной оперой. Оперы писались и раньше, но именно здесь «все сошлось» в одной точке: и мощь сюжета, и сильная драматургия, и замечательная музыка.
Во всем мире уже вовсю шло становление своих национальных школ. А теперь представим, насколько это было непросто, как нужно было прорываться вперед, чтобы в результате сравняться с теми странами, где исторически уже давно существовала профессиональная музыка, где сложились многие направления, где уже был огромнейший музыкальный багаж.
Поэтому не удивительно, что именно
Недавно встретила статью о тайнописи в этой опере. Автор утверждает, что вся опера пронизана намеками на взаимоотношения Николая I и А. Пушкина — Ю. Златковский. «О тайных смыслах в опере
Но классик не может быть классиком, если он не интегрирует весь «мировой слуховой опыт». В «Руслане и Людмиле» есть номера «Турецкий танец», «Арабский танец», «Лезгинка». В «Иване Сусанине» — «польские темы» как противопоставление «русским» (Полонез, Мазурка).
М. Глинка много путешествует, по всей Европе (он и умирает в Берлине). В Париже общается с Дж. Мейербером. В Италии он знакомится с Беллини и Доницетти. И везде Михаил Глинка слушает музыку, воспринимает то, что может послужить ему источником будущего вдохновения. В этом отношении показательна поездка в Испанию.
«Арагонская хота»
Судя по всему, поездка была интересная. Паспорт, который полагалось выправлять для поездки за границу, оказался утерян. Пересечь границу помогла парижская газета со статьей о Глинке, написанная Г. Берлиозом. Любопытно, что в Мадриде в то время состоялась королевская свадьба. Причем на ней оркестр играл и отрывок из оперы «Жизнь за царя». Но сам Глинка, как турист, попасть во дворец не смог.
В поездке в качестве гида и помощника композитора сопровождал некий дон Сантьяго с дочкой. Через месяц Глинка уже свободно говорил по-испански. И, конечно, слушал необычные испанские мелодии.
Глинка умел слушать: и то, что наигрывал в кафе испанский купеческий сын — музыкант-любитель, и то, что напевал погонщик мулов, и то, что слышно на городских улицах, и то, что в деревнях. Из поездки он привез два оригинальных произведения: «Арагонскую хоту» (хота — народный испанский танец) и «Воспоминания о летней ночи в Мадриде».
Так в России впервые появилась «русская музыка об Испании». М. Глинка сумел «вжиться», «перевоплотиться» в иную национальную культуру — а это признак высшего мастерства. Сами испанцы отказывались верить, что эту музыку написал не испанец, настолько ощущали мелодии «родными». Так почувствовать иной народный дух может только
Что касается стиля Глинки — то, чтобы мне больше не метаться судорожно в заголовках статей, оставляю «романтизм». Хотя, безусловно, много общего в его стиле усматривается и с искусством классицизма, и с новым «реалистическим» методом. Но еще раз: музыка шире, чем все стили вместе взятые. И пусть так и будет.
Музыка Михаила Ивановича Глинки не теряет ни своего значения, ни своей красоты. Романтический взволнованно-щемящий «Вальс-фантазия», элегическая «Разлука», оперы, оркестровые произведения, романсы — все остается с нами.
Но пора в Германию. Там творит Феликс Мендельсон.