Филопемен — греческий стратег, полководец, главнокомандующий. Плутарх пишет, что Филопемена, рано ставшего сиротой, воспитали член одной из царских семей Греции и его друзья. Это дало свои плоды, и про Филопемена говорили, что он был «последним из эллинов, потому что после него Греция не дала уже ни одного великого мужа, достойного ее».
Стратег в те времена был избираемым, и если человек получал эту должность неоднократно — это о чем-то говорит. Что обусловило такое уважение? Его умение воевать, которое он познавал не только у себя на родине: ездил учиться военному делу на Крит. Филопемен вернулся с Крита настолько прославленным, что его сразу назначили начальником конницы:
«Всадники, которых он принял от своего предшественника, являлись с плохими лошаденками, когда случался поход, или же вовсе уклонялись от походов…, все были совершенно незнакомы с делом и трусливы; власти неизменно смотрели на это сквозь пальцы…
Но Филопемен не отступил: он… старался в каждом юноше пробудить честолюбие…, устраивал учения, процессии, состязания в тех местах, где можно было рассчитывать на большое стечение зрителей.
…Филопемен в короткое время влил во всех изумительную силу и энергию и, что всего важнее, сделал всадников быстрыми и подвижными… Они достигли такого совершенства, что целый отряд легкостью перестроения напоминал одно тело, движущееся по собственной воле".
Одной из самых важных составляющих военного дела Филопемен считал дух войска. И он добивался высокой боеспособности своих воинов необычными для того времени способами:
«Уговорив молодых людей вооружиться таким образом (речь идет о замене щитов и копий — Б.Р.), Филопемен прежде всего одушевил их надеждою, что теперь они стали непобедимы, а затем дал очень полезное направление их любви к роскоши и большим тратам. Искоренить совсем эту страсть было невозможно: с давних пор они были заражены этим… безрассудным соперничеством, любили пышные наряды, красили в пурпур покрывала…
Филопемен стал направлять их любовь к украшениям… на предметы полезные… Скоро он убедил всех урезать расходы… и употреблять деньги на то, чтобы отличаться красотой военного снаряжения. И вот можно было видеть такое зрелище: мастерские были наполнены кубками и Ферикловыми чашами, отданными в переплавку, там золотили панцири, серебрили щиты и уздечки; …у женщин в руках были шлемы и перья, которые они красили, всаднические хитоны и солдатские плащи, вышитые разными цветами.
Это увеличивало отвагу. Роскошь в подобных предметах укрепляет и возвышает дух. Так, Ахилл у Гомера при виде нового оружия, положенного близ него, как бы приходит в экстаз и горит желанием пустить его в ход.
Украсив так юношей, Филопемен велел им заниматься гимнастикой… К вооружению тело привыкало, оно начинало казаться легким; воины брали его в руки и носили с удовольствием…, хотели сражаться в нем и как можно скорее померяться силою с врагами в решительном бою."
И далее Плутарх пишет: «Как молодой конь, неся непривычного седока, тоскует и робеет, так и ахейское войско во время сражений и опасностей под начальством другого полководца падало духом и обращало взоры к Филопемену, при одном виде его становясь сильным и смелым, благодаря вере в своего полководца…»
Важное должностное лицо, второе после главы государства, Филопемен был прост в быту и не демонстрировал свою власть. И вот однажды, по словам Плутарха, «мегарская хозяйка не узнала его, но, говорят, это произошло из-за его простоты в обращении и скромности в одежде. Узнав, что к ним идет ахейский стратег, она заспешила с обедом, а мужа ее случайно не было дома.
В это время вошел Филопемен, одетый в простой военный плащ. Хозяйка приняла его за одного из приближенных Филопемена, за посланного вперед гонца, и попросила его помочь ей в приготовлениях к обеду. Филопемен тотчас сбросил плащ и стал колоть дрова. В это время вошел хозяин и, увидев это, воскликнул: «Что это значит, Филопемен?» «Только то, — отвечал тот…, — что я плачусь за свою скверную наружность».
Рубенс по этой легенде написал небольшое полотно «Опознание Филопемена». На картине три действующих лица и роскошный натюрморт с овощами, фруктами, битой птицей… Один из персонажей — самый молодой — держит в руках топор и рубит ствол дерева. Два других — старые люди, мужчина и женщина. Старик как бы всплеснул руками, а старуха пытается удержать молодого.
Такое впечатление, что гость пришел рановато: все свалено в живописную (простите за каламбур) кучу. Здесь и голова кабана, и павлин, и фазан, и мелкая птица, полтуши барана, антилопа, ощипанные и неощипанные куры и утка. И кот, который горящими глазами смотрит на все это: «Чем бы тут поживиться?» Лук, капуста, артишоки, хрен, сельдерей, виноград, инжир, сливы, тыквы… Натюрморт занимает большую часть полотна. (Искусствоведы пишут, что картина написана вместе со Снайдерсом.)
Так что же хотел передать художник? Это вопрос номер один. Вопрос номер два: почему картина осталась в таком маленьком размере? Вопрос номер три: почему в Лувре только этюд, а в Прадо — тщательно выписанная картина?
Попробуем заглянуть в прошлое. В Испании при короле Филиппе III (1598−1621) страной управлял премьер-министр герцог Лерма, в результате политики которого богатейшее государство Европы в 1607 году разорилось. Причины: колоссальные расходы на армию, и казнокрадство, возглавляемое самим Лерма. (Впоследствии он был изобличен, попал в немилость и кончил жизнь в бесславии.)
Рубенс с 1599 года жил в Италии, у мантуанского герцога Винченцо Гонзага он получил должность придворного живописца. Рубенс не только рисовал: его личность была настолько неординарной, что Винченцо Гонзага начал давать ему дипломатические поручения. В 1603 году Рубенс едет в Испанию с подарками для короля Филиппа III и герцога Лерма.
Тогда же Рубенс пишет портрет Лерма. В этом портрете нет привычных для Рубенса красок — золотой и красной. Работа (можно предположить) написана под сильным влиянием Эль Греко или даже в подражание ему. Может быть, что это было пожелание заказчика, самого герцога Лерма.
Как бы то ни было, прочитывается стремление герцога выглядеть почти святым (даже если он не ставил никаких требований к полотну, а просто принял его в таком виде).
Судя по всему, амбиции герцога этим не ограничивались. Он хотел быть знаменитым, прославленным на века (ему это удалось отчасти и благодаря работам Рубенса, и тому, что громадное количество произведений искусства, которое он собрал, составило основу коллекции музея Прадо). И он заказывает Рубенсу полотно, которое должно связать его и знаменитого полководца Древней Греции.
В 1609 году Рубенс написал сначала этюд (тот, что хранится в Лувре), а затем закончил полотно и отослал в Мадрид. Вероятно, ему надо было получить отзыв и решение о переносе картины с маленького полотна на большое. То ли заказчику не понравился замысел, то ли исполнение, то ли возникли финансовые проблемы (Лерма уже довел Испанию до банкротства), но большая картина так и не появилась на свет (по крайней мере, она не выставлена на обозрение).
Картина в Прадо — собственность королевского двора Испании. Вероятно, она попала в музей вместе с коллекцией герцога Лерма. Этюд, видимо, оставался у Рубенса и был продан после его смерти, а потом передан в Лувр из частной коллекции Dr. Louis La Case.
Такая маленькая картина — и такое замысловатое сплетение событий, древних, далеких и близких.