В этом плане первостепенную роль приобретают насущные потребности и через них легко манипулировать человеком. Исторически церковь пытается приспособиться к той или иной эпохе для удовлетворения своих потребностей. Здесь церковь смыкается с властью и ищет с ней компромисс. Сосредоточив в своих руках несметные богатства, церковь вынуждена решать вопросы формального характера, согласовывая с властями.
Внутри её господствует та же иерархическая структура, как и в государстве. Власть в свою очередь привлекает церковь для сбора налогов и осуществления мощи и власти государства, в том числе для оправдания неправедных действий.
Основная философия нашей эпохи — прагматизм. Чтобы выжить, церковь тоже должна быть прагматичной. «Кого любят деньги — того любит Бог», — гласит принцип американского прагматизма. Заповедь «Возлюби деньги как самого себя» — это в русском духе. Слова апостола, поверхностно понимаемые, являются источником низкопоклонства и рабства церкви у власти.
Глубокая связь Православной церкви с реакцией, самодержавной монархией известна из истории, а с нынешним режимом очевидна.
Антикризисные молебны, православные дружины, священники в армии, привлечение священнослужителей к сбору налогов, окропление олимпийцев святой водой — это всё сращивание церкви и власти. В 1943 году испугавшийся Джугашвили вынужден был заручиться поддержкой церкви. Не случайно Русскую православную церковь называют госцерковью.
Идеология православного государства, однако, не получит распространения. Люди в массовом порядке выходят из православной церкви. Либо они находят другие церкви, либо сами интуитивно находят путь спасения в одиночку. Церковь, состоящая из одного, представляется мне наилучшим вариантом. Одному проще выживать в лихое время потому, что он отвечает только сам за себя, более подвижен в смысле переездов с места на место и ему легче прокормить себя самого, чем жену и детей вдобавок. Но это одиночество вовсе не означает, что он не может собраться вместе с еще одним или двумя одинокими.
Вдвоем или втроем выживать еще легче. Зависимость от власти в таких церквах минимальная.
Церковь как социальный институт оказалась сильнее, чем мистический организм. Церковь религиозных откровений, церковь религиозного преображения, стремится к независимости, как от власти, так и от низших стихий, влияющих на человеческую жизнь.
Радикально настроенные церкви уходят в катакомбы, подальше от власти. Однако власть вправе вторгаться в деятельность церквей, ограничивая проявления религиозного фанатизма, как это произошло с пензенскими затворниками, ожидавшими конца света в подземелье.
Жизнь в Боге — это безвластие, анархия, свободный полёт. О такой независимости человек мечтает.