7 октября 1916 года на здешнем рейде при невыясненных обстоятельствах взорвался и лег на дно линкор «Императрица Мария». Погибло 260 матросов. А 29 октября 1955 года в той же Северной бухте мощный взрыв сотряс уже флагман Черноморского флота линкор «Новороссийск». Трагический список погибших матросов растянулся на 600 фамилий.
И только в июле 1999-го появилось официальное подтверждение тому, что офицеры, мичманы, старшины и матросы линкора той ночью приняли не только мученическую, но и героическую смерть. Тогдашний президент России Борис Ельцин подписал указ о награждении орденом Мужества 712 участников тех событий. 615 из них — посмертно.
Боевой корабль, который впоследствии стал братской могилой для сотен матросов, и в самом деле имел все основания называться чужим среди своих. Ведь спущенный на воду в 1914 году итальянский линкор «Юлий Цезарь» достался советскому флоту как трофей. А точнее — в ходе послевоенного разделения флота Италии между странами антигитлеровской коалиции.
В 1949 году линкор, переименованный в «Новороссийск», прибыл в Севастополь и вскоре уже стал флагманским кораблем Черноморского флота. Излишне говорить, что экипаж военного судна, где находится флаг командующего эскадрой, всегда отмечается высокой выучкой.
Под вечер 28 октября 1955-го «Новороссийск» вернулся с моря на базу и стал на швартовой бочке № 13. Перед ужином на корабль прибыло пополнение — почти 200 новобранцев, которых переодели в морскую робу, но пока оставили в сапогах. Прибывших расположили ночевать в одном из носовых помещений, и поэтому для большинства из них первая ночь на боевом корабле стала и последней.
В полвторого ночи 29 октября громадный бронированный корпус линкора сотряс мощный взрыв. Сразу исчез свет, не стала работать сигнализация и радиотрансляция. В свете прожекторов из соседних кораблей моряки увидели страшную картину — огромную пробоину перед башней главного калибра, на острых концах которой виднелись изувеченные человеческие тела. Мощный взрыв буквально насквозь пробил многоэтажный бронированный корпус корабля — от днища до верхней палубы. А самый сильный удар пришелся как раз на ту часть, где расположены носовые кубрики, там спали люди.
Матросы аварийных команд пострадавшего линкора и из других судов, подошедших к его бортам, бросились выносить раненых. Другие взялись останавливать воду, но через пробоину в днище (почти 150 квадратных метров) она продолжала поступать в линкор, и тот все ощутимее делал крен на левый борт.
Позже историки будут сравнивать события на «Новороссийске» с событиями на «Императрице Марии», которая при похожих обстоятельствах перевернулась в этой же бухте. Причем экскурс в историю будет не в интересах советских адмиралов. Ведь тогда, в октябре 1916-го, командующий флота адмирал Колчак, который прибыл на борт линкора, мгновенно оценил ситуацию. Поняв, что корабль уже обречен, все усилия тогда решили направить на спасение людей. Именно поэтому количество погибших ограничились только теми, кто принял смерть в момент взрыва.
Противоположная этому картина происходила с «Новороссийском». Попытки подтащить корабль на мель оказались безуспешными. А других быстрых и правильных решений и приказов от флотских начальников, которые находились на борту, так и не дождались. Почему-то было проигнорировано и решение снять с линкора почти тысячу матросов, которые не принимали участия в борьбе за спасение корабля.
В 4 часа 15 минут крен стал настолько критическим, что линкор лег на левый борт и дальше резко перевернулся килем вверх. Сотни матросов, упали в воду и оказались под огромным корпусом корабля, утонули сразу. А некоторые из них оказались замурованными в металлических отсеках линкора. Те, кому повезло выбраться на днище, долго слышали снизу отчаянный стук обреченных матросов. Спасатели одного из судов сумели сделать отверстие в корме корабля и вытянуть оттуда семеро моряков. Но вскоре весь воздух вышел из воздушных подушек в корпусе и утром 30 октября «Новороссийск» затонул.
Небольшая надежда еще оставалась на водолазов. Тем более, что через новую станцию звукоподводной связи на поверхности слышали голоса в отсеках, которые пели «Варяг». Водолазы с запасными дыхательными аппаратами успели освободить из отсеков еще двоих поседевших матросов. К сожалению, они были последними спасенными, поскольку 1 ноября водолазы уже не обнаружили здесь никаких признаков живых людей.
Севастополь, конечно, в те дни переживал настоящий шок. И особенно крепко он держал город в своих лапах, когда начали хоронить «новороссийцев». Ведь, ввиду засекреченности трагедии, настоящую цифру погибших никто не называл. Но горожане и сами все понимали, видя на улицах огромное количество гробов.
Партиями по 20 гробов проходили похоронные процессии. Родственников погибших на похороны не вызывали. Провожать моряков в последний путь поручили комсомольским организациям. Хоронили весь день. Впоследствии хоронить матросов стали ночью: по улице шли грузовики с гробами. Вскоре массовые похороны прекратились. Погибших хоронили по одному, по мере того, как волны выносили на берег трупы матросов, объеденные рыбой.
Правительственная комиссия, работавшая здесь с 30 октября по 4 ноября, должным образом оценила действия флотских начальников в экстремальной ситуации. Эксперты считали, что «Новороссийск», который после взрыва был на плаву еще почти три часа, можно было спасти. А отношение к экипажу вообще поражает: руководители флота тогда отказались снять с корабля матросов, не задействованных в аварийных работах. Многих выстроили на верхней палубе и держали там, пока линкор не перевернулся и не накрыл их своим корпусом.
Были рассмотрены и три самых вероятных версии. От возможной детонации боеприпасов пришлось вскоре отказаться — водолазы проверили, что все снаряды на корабле целые. Тогда пришлось делать выбор между взрывом подводной мины времен прошлой войны и диверсией. «Минная версия» имела немало недостатков. Ведь до сих пор все мины, найденные в бухте, были недееспособными.
Не нашла тогда реального подтверждения и версия о подводных диверсантах. Хотя профашистские организации и считали линкор, ранее принадлежавший Италии, своим позором. Даже было заявлено, что «Юлий Цезарь», переименованный в «Новороссийск», недолго будет на плаву. Уже после гибели линкора командование серьезно отнеслось к этому — все итальянское наследство (подводная лодка, крейсер и четыре эсминца), от греха подальше, вывели из состава Черноморского флота и отправили на переплавку.
Чтобы выяснить причины трагедии, иногда не хватает и века. Явный пример этому — взрыв на «Императрице Марии». Так же за 55 лет мало что прояснилось и в «темной» истории с «Новороссийском». Тайна мощного взрыва так и осталась на дне Северной бухты.
Через полтора года после трагедии «Новороссийск» наконец подняли. В то утро на всех кораблях, стоявших на рейде, сыграли боевую тревогу. Через наглухо задраенные люки и иллюминаторы многие матросы тогда так и не смогли увидеть бывший флагман.