Грамотеем был Андрей Тихвинский, протоиерей кафедрального Успенского собора Ростова Ярославской епархии. А еще был он — истинное дитя века Просвещения. Его интересы простирались от физики, астрономии, медицины — до философии, истории, библеистики. Его знания были глубокими, он обладал неплохими практическими навыками в изготовлении, например, астрономических и физических приборов и применении их.
Родом он был из Тихвина, родился 18 октября 1788 года. Фамилию, как водилось в духовном сословии, по завершении образования в Петербургской духовной академии принял по названию родного города (в 1814 году). Сначала определился учителем в Новгородскую семинарию (Тихвин — город Новгородской губернии), затем на ту же должность — в семинарию Ярославскую.
В 1820 году получил место в Ростове, стал протоиереем Успенского собора. В этой должности оставался до 1865 года, оставил место по старости, умер в 1867 году.
На протяжении почти всей своей службы при Успенском соборе вел дневники — они составили два массивных фолианта. Хранятся они, называясь «Тетради дневников и записей протоиерея Успенского собора в Ростове Андрея Тихвинского», сейчас в архиве музея-заповедника «Ростовский кремль» под шифром Р-881.
Читать их — труд, конечно, немалый. Скоропись первой половины позапрошлого века — отнюдь не Arial или Times из лазерного принтера. Но, привыкнув и освоившись, о неудобствах забываешь, насколько интересным оказывается эта летопись человеческой жизни!
Ибо писал отец Андрей обо всем. О своих попытках навести порядок в работе звонарей на соборной звоннице:
«1821 Апрель, 23-е. Сей день, в которой служили праздник Георгия Победоносца, был камнем преткновения. Звонари Иван Алексеев и Федор отлучились от должности, и Егор так же. Почему некому было звонить, кроме посторонних, которые очень дурно делали первой ко всенощному. Первые два звонаря субботу наездились и в обедни в воскресенье. Егор и Иван были пьяны… Кто может дать знать о своей небрежности целому городу, как не вы… Звон порядочный есть можно сказать молитва звонарей. Ибо чрез оной уважается Св. Храм… Егорка за пиянство может попасть в солдаты».
Или — о «приключениях» прав собственности на этот самый Ростовский кремль, название которого носит сейчас музей. Со времени строительства (2-я половина XVII в.) и до момента перенесения (1787 г.) архиерейской кафедры в губернский Ярославль кремль назвался архиерейским домом. Оставленный архиереем комплекс ветшал — и вот:
«1820 Декабрь, 20, понедельник. Производились у нас в доме торги на Архиерейский дом — и Василий Иванович Федоров удержал за собой верх».
Растут обороты Ростовской ярмарки — местное общество планирует для приема приезжих торговцев выстроить Гостиный двор. А до поры, до времени гости на время ярмарки размещаются кто где, от чего не только купцы при сдаче лавок или жилья, но и духовенство прибыль получает. Построит город Гостиный двор — доходы соборян упадут:
«1822, июнь. 13, вторник. Нужно просить, чтобы в новом Гостинном дворе позволили на соборной щет для пользы собора построить довольное количество для вознаграждения имеющих последовать для собора убытков, лавок, и в пользу соборян — ибо и от них отнимется доходец…».
Ярославский архиерей путешествует в Ярославль — и испытывает при том неудобства, о которых отец Андрей записывает:
«1822, 26 июня. Прибыл благополучно Архипастырь [из] города Петровска. Тут был ночлег, и самый безпокойный, потому что отведенные покои были жарко натоплены, а по открытии окошек налетело много насекомых — мошек. К тому же по утру начали безпокоить мухи, а наконец негодно пастух рогом своим разбудил Владыку в 4-м часу…».
О событиях в жизни страны местное население узнает на церковной службе:
«1828, 22 апреля, в воскресный день читан был в соборе при стечении Духовенства и Граждан града Манифест о заключении мира с Персиею; а 29-го апреля так же в воскресный день прочтен был другой, о объявлении войны туркам…».
Протоиерей ведет переписку с духовными и светскими лицами, выполняет их поручения. В частности, активно посредничает между заказчиками финифтяных иконок и ростовскими мастерами:
«1828, 13 сентября. Получено письмо от пресвященного олонецкого Игнатия о заказании на две митры финифтяных штук…».
Ростов издавна был местом паломничества для верующих — в том числе для российских царей. У гробниц ростовских чудотворцев молился о чадородии Иван Грозный. А вот Николай I к гробницам не приложился — в духе времени были не паломничества, а «проезды»:
«1834, октября 5 дня в 9-м часу вечера был высочайший проезд чрез Ростов Государя Императора Николая Павловича. Город освещен был прекрасным светом полной луны и огнями иллюминации, и понравился Государю».
Описывает протоиерей другое событие в жизни города, не менее важное, чем проезд государя:
«1856 Октября 26 дня в 8 часу вечера начался сильный пожар в зданиях и квартале купца Петра Васильевича Хлебникова и в продолжении ночи сгорели лавки и корпус за ними, составляющие крайнее южное отделение, в 5-м часу загорелся дом, в котором живет хозяин, с верхнего этажа и мезонина… 27 октября пожар продолжался, ограничиваясь двумя средними отделениями квартала, состоящаго из помянутого лицевого дома… Силы пожарной команды оскудели…».
В томах дневников — почти полвека жизни города и отца Андрея, Ростова и России. Меж рассказов обо всех этих приездах вельмож и писателей, архиереев и архитекторов, меж размышлений о том, как организовать звонарей и как построить камеру-обскуру, содержится наполненный мукой и слезами рассказ о болезни сына Мишеньки. Младенец умер в 1822 году, безутешный отец описывает метания от отчаяния к надежде, перебирает воспоминания — какие слова Мишенька лепетать выучился…
Вот так вошел протоиерей Тихвинский в историю — со своими мечтами и надеждами, планами и свершениями. А для нас страницы его дневника сохранили во всем своем многообразии жизнь провинциального среднерусского города.