Воздух (Солнце). Герои трагедий Софокла, чтобы хоть как-то обозначить время, выражались приблизительно так: «Она появилась, когда тень была уже в восемь шагов…» Греки поначалу ориентировались в сутках просто: светило показалось из-за горизонта, значит, пора вставать; достигло зенита — дело близится к обеду; появились звезды — можно и баиньки.
Однажды какому-то хитромудрому эллину надоело вечно задирать голову к небу, и он вбил посреди ровной площадки колышек. И время стало измеряться не положением Солнца, а длиной отбрасываемой столбиком тени. Так появились солнечные часы — гномон. Чуть позже вавилоняне научили греков делить день на равные часовые промежутки — и на площадке вокруг колышка возник первый циферблат. Но в пасмурную погоду и ночью гномон не работал по определению.
Огонь. Древние умы бились над решением проблемы ночного времяисчисления недолго: скоро в ход пошли свечи, лампады и прочие осветительные приборы. Сказать о ночи, как о времени «длиной в четыре свечи», или назначить свидание, когда «выгорит две трети масла в лампаде», стало обычным делом. Но за огнем не уследишь. Чуть заснул — свеча сгорела, и сколько ещё сталось до рассвета — Зевс его знает.
Вода и земля. Для египтян первыми в истории часами стал Нил, ежегодно в одно и то же время затоплявший наделы крестьян. Сходный опыт измерения жизни имели и другие народы, ведь ранние цивилизации чаще всего зарождались по берегам крупных рек. Однако ориентироваться на событие, случавшееся раз в год, было делом непрактичным.
И древние придумали «сосуд, постепенно наполняемый временем» — проще говоря, водяные (или песочные) часы. Стенки сосуда метили штрихами, и уровень воды или песка сам указывал время. Изобретение, в отличие от гномона, стабильно работало и в дождь, и в снег, и ночью. Но случайно опрокинутая клепсидра означала, что времени больше нет. Камешек, попавший в плохо просеянный песок, останавливал мгновение почище Фауста. Да и вообще, ужас как неудобно: то и дело переворачивай часики да еще запоминай, сколько они уже отмеряли.
Кое-как измеряемое время все-таки шло. И ближе к периоду, именуемому нынче ранним средневековьем, со стихиями было покончено: людям потребовалось точное время, без знания которого ну никак нельзя было управлять многочисленными мастерскими и прочими средневековыми производствами.
В XIII веке в часовом деле произошел настоящий переворот — появились первые колесные часы. Поначалу этот шедевр средневековой техники занимал столько места, что его приходилось размещать в самых высоких зданиях — ратушах, церковных башнях, дворцах. Биг Том — первые башенные часы — были установлены в Лондоне на Вестминстерской башне. И лишь спустя четыреста лет верной службы уступили место знаменитому Биг Бену.
Правда, башенные часы оказались на редкость капризным механизмом. Их точность сильно зависела от трения, поэтому колесики приходилось постоянно смазывать. А погрешность хода была так велика, что сутки в Европе практически никогда не укладывались в 24 часа.
Во второй половине XV века немецкий мастер Петер Генлейн додумался в качестве часового двигателя использовать не ставшие привычными гири, а маленькую сжатую пружину, которая, распрямляясь, заставляла двигаться часовую стрелку — минутной в то время ещё не существовало. Отныне часы смогли покинуть громадные городские башни и занять место на стенах комнат, а позднее и в карманах средневековых горожан.
Но более-менее точно ответить на вопрос «Который час?» европейцы смогли лишь в
Вообще-то с момента изобретения маятника в современных механических особых принципиальных изменений не произошло. Разве что для уменьшения трения «проблемные» движущиеся детали хронометра стали изготавливать не из металла, а из драгоценных камней, которые, по сути, являются вечным материалом. Поэтому, чем больше камней указано на циферблате ваших часов, тем менее уязвим и более долговечен будет их механизм.
В 40-х годах прошлого века в моду вошли кварцевые часы. Стоили они, по сравнению с механическими, недорого и имели сверхточный ход. Однако спустя несколько лет выяснилось, что с надежностью и долговечностью у новинки проблемы.
В 80-х мир потряс ещё один бум — на этот раз электронный. Дело зашло так далеко, что электронные часы, строго говоря, перестали быть часами: новое устройство скорее походило на многофункциональный аппарат, который, помимо всего остального, показывал и время. Впрочем, космическим технологиям так и не удалось не то что вытеснить старые добрые механические часы, но даже хотя бы изменить сложившееся на этом рынке положение вещей.
По-прежнему, как и триста лет назад, самыми дорогими и престижными остаются консервативные швейцарские часы ручной работы. Кварцевые или электронные часы, даже самые лучшие — это средний класс. Одним словом, и сегодня, в XX веке, выбор невелик: или носить на руке хронометр со встроенным пейджером и миноискателем, или купить часы той же марки, что были у Евгения Онегина.