Сразу же хочу развеять одно стойкое заблуждение. Многие считают, что для художественного перевода нужно в совершенстве знать иностранный язык, с которого переводишь. «В совершенстве» невозможно знать ни один язык, даже свой родной, ибо язык слишком многогранен, чтобы один человек сумел досконально освоить все грани. Тот, кто берется переводить художественную литературу, обязательно должен соответствовать двум условиям:
1) обладать врожденными (в институтах не научат) литературными способностями;
2) очень прилично знать родной язык с его орфографией и пунктуацией.
Если второму еще можно научиться, первое либо дано, либо, извините, нет.
А дальше… дальше начинаются нюансы, отличающие хорошего переводчика от посредственного и плохого. Номера, под которыми они идут, не означают степень важности. Поверьте, все они одинаково нужны и важны в профессии переводчика.
1. Произведение, которое вы переводите, должно восприниматься так, как если бы оно было написано по-русски. Меня до сих пор не перестает удивлять непохожесть русского и английского языков. Взять, к примеру, такую фразу: «He had various problems to be solved immediately». Она может встретиться, где угодно: в современном детективе, в романе, где действие происходит в средние века, в фантастическом рассказе или в многотомной фэнтезийной саге. В английском языке она неплохо вписывается в любой контекст. В русском это невозможно. Конечно, сейчас словечко «проблема» лепится куда угодно, к месту и не к месту. Скажем, современный детектив допускает такой вариант перевода: «Проблем на него навалилось — выше крыши». А если это говорят средневековые рыцари? А если речь идет о драконе, проспавшем тысячу лет и внезапно пробудившимся ото сна?
2. Нужно уметь «переводить непереводимое»… Нет, не какое-нибудь заковыристое ругательство. Чаще всего, это игра слов, построенная на особенностях языка оригинала.
Я переводил один фантастический рассказ, где земное начальство слало приказы на отдаленную базу, расположенную у черта на вселенских куличках. Поскольку сообщения проходили через множество промежуточных станций, каждый оператор искажал их по-своему. Да-да, принцип «испорченного телефона». По языку рассказ не представлял никакой сложности, однако я целую неделю бился над текстами приказов и ответными посланиями. Естественно, их пришлось написать заново, применяясь к реалиям русского языка. И в то же время, я не имел права пожертвовать общим смыслом произведения…
Но, как говорят в рекламных завлекушках, «это еще не все». Истинная «проверка на профпригодность» бывает тогда, когда, допустим, попадается тебе акростих, и ты стоишь и на ушах, и на носу, превращая английскую фразу, зашифрованную в нем, в русскую… Это не теория. Осенью прошлого года я имел удовольствие (и необходимость) попрактиковаться в написании акростиха.
3. Соблюдать законы жанра, учитывать эпоху, место и индивидуальность персонажей. Слова, уместные при переводе детектива, где действие происходит в середине 19 века, не годятся при описании схожей сцены в фэнтези. Сейчас нередко встречаешь переводы, где переводчики сплошь и рядом лепят «сэров» и «леди», хотя события разворачиваются не в Англии. Ну не могут быть в придуманных мирах чисто английские титулы и обращения! Не допускают это неписанные законы русского языка. «Управитель», «повелитель», «властитель»… разве мало в нашем языке красивых и звучных слов?..
Теперь об индивидуальности. Опять, берем расхожую фразу: «I haven’t much time for conversations». В устах светского болтуна ее лучше перевести так: «Время не позволяет мне продолжить нашу беседу». А крестьянин скажет: «Ладно, некогда мне тут языком чесать». Страдает дословность? В какой-то мере, да. Но помните: перевод должен звучать по-русски! Жутко, если диалог напоминает стенограмму какого-нибудь «круглого стола». Иногда, чтобы добиться живости речи, приходится фразы и реплики проговаривать вслух и кое-где убирать излишние «правильности».
4. «Прим. перев.» Еще один показатель профессионализма переводчика — умение чувствовать, где необходимо дать комментарий, и, естественно, — умение этот комментарий найти. Проходит время, меняются реалии, и вчерашнее обиходное слово перестает быть понятным. Например, многие ли сейчас знают, что такое «жировка за квартиру»? Однажды редактор позвонил мне и спросил, а существует ли в русском языке слова «солпа», которое я употребил в переводе. Я предложил ему заглянуть в словарь Даля или порыться в Яндексе. Причем слово не ахти какое древнее; в своем не таком уж далеком детстве я часто слышал: «Ну что, опять солпы заляпал?» (то есть, запачкал штанины)…
Если уже комментариев требуют написанные по-русски романы из советского быта 50-х годов, что же тогда говорить, например, об американской провинции середины позапрошлого века! А то вдруг герой щегольнет фразой из какого-нибудь английского поэта, которого никогда не переводили на русский язык. И опять лезешь в Интернет, трясешь поисковики, находишь и даты жизни, и дату написания стихотворения… Бывает также, что авторы… не то чтобы привирают, а весьма вольно обращаются с историческими фактами. Допустим, в середине сороковых годов 19 века некто посылает телеграмму из Лондона в Вену. Опять прогулка в Интернет, где обнаруживаешь, что телеграф в те годы существовал лишь в пределах Лондона и связывал британскую столицу с некоторыми английскими городами. А кабель под Ла-Маншем проложили только в 1851 году… Более юное поколение может меня спросить: «Чё паришься?» Да так, ребята; повезло мне, что в моем детстве были добротные книги, где все непонятное объяснялось. Вот и привык.
5. Не перекладывать часть своей работы на плечи редакторов, корректоров и верстальщиков. Редактор не обязан вместо переводчика заниматься комментированием; у него хватает работы вылавливать стилистические ляпы. Корректор — не учительница начальной школы, проверяющая сочинение десятилетних оболтусов. Верстальщица — не служанка, обязанная убирать за неряшливым «барином». Уважающий себя переводчик обязательно проверит текст на наличие лишних пробелов между словами и уберет их. А грамотное владение Word’ом даже не обсуждается.
Помню, одна хорошая переводчица «старого закала» никак не могла научиться устанавливать абзацный отступ. Она делала так, как привыкла делать на пишущей машинке, — отбивала абзац пробельной клавишей. Ей неоднократно показывали, просили. Ни в какую! Когда это надоело, и ей намекнули, что правила обязательны для всех, дама, как говорится, «хлопнула дверью»… Конечно, такие случаи редки, но хороший переводчик, настоящий профессионал, всегда делает больше того, что должен. И дело не в рейтинге и не в расценках за авторский лист. В чем? Это вопрос для самостоятельного размышления.
Если вам говорят, что чем-то заниматься очень легко и просто, это… почти правда. Как езда на велосипеде, когда научишься. Но даже если здорово научился, дороги все равно бывают разные… Так и с литературным переводом.