Пастух иль рыбарь на скалах
Поет таинственные руны,
Уж непонятные для нас!
За два года до этого он же в журнале «Славянин» опубликовал перевод записанной академиком А. Шегреном руны о состязании «Вейнамены» и «Юковайны». Но ведь это… Капля. Маленькая капля в безбрежном океане народной поэзии. Многие сотни, если не тысячи рун исполнялись народными певцами-сказителями и жили своей, действительно, непонятной для современного им общества, жизнью.
Для того чтобы свести весь этот поэтический материал в единое, монолитное целое, снять с него покров таинственности и непонятности, должен был появиться человек, которому бы оказался под силу этот непростой и очень нелёгкий труд. Таким человеком стал
Правда, когда 12-летний Элиас пойдёт в школу, он уже будет подданным российского императора, а Великое княжество Финляндское — одной из территорий этой империи. Но, несмотря на это, первое, что должен был сделать Леннрот, — ну, хотя бы для того, чтобы понимать учителей — это… выучить шведский язык.
Дело в том, что финского языка тогда, в начале XIX века, как бы и не существовало. И это — несмотря на то, что его основа — финская азбука — была создана Микаэлем Агриколой уже почти три века тому назад! Но… Литературы на нём не было. И в школах ему не учили. Для того чтобы финский язык, поднявшись над диалектами, стал литературным — ещё многое нужно было сделать. В том числе и Леннроту, чей вклад в его становление и развитие сложно переоценить.
Но у любой, даже самой длинной и долгой дороги обязательно есть начало. Тот первый шаг, без которого не будет самого пути. Не сделав его, не пройти дорогу. Не схватить Жар-птицу за хвост и не сделать того, что задумывал…
Вот таким первым шагом Леннрота на долгом и трудном пути создания эпоса «Калевала» стала защищённая им в 1827 году докторская диссертация соответствующей тематики — «Вяйнямейнен, божество древних финнов». Эта дорога займёт у Элиаса много лет и потребует от него упорства, терпения, предельного внимания к народному творчеству.
В поисках рун со следующего, 1828-го, и по 1845 год он совершит 11(!) путешествий. Пешком, где-то на попутной крестьянской телеге или в санях Леннрот пройдёт или проедет практически всю восточную Финляндию, Карелию, Ингерманландию. И во всех этих местах Элиас будет искать, находить, слушать и записывать исполнителей народных песен — рунопевцев. Многие десятки, если не сотни, пели ему. А он слушал и записывал. Для того, чтобы сохранить эти песни. И для своих современников. И для потомков.
Вместе с песнями сохранились и имена тех, кто пел их Элиасу: Онтрей Малинен, Ваассила Киелевяйнен, Мартиска Карьялайнен, Соава Трохкимайнен… И — многие-многие другие. Те, которые, передавая из уст в уста, сохранили и сберегли.
Первый среди равных, один из лучших рунопевцев, как по знанию песен, так и по выразительности их исполнения, — Архиппа Перттунен, которого Леннрот в 1834 году встретил в карельском селе Ладвозеро. Во многом именно эти, ладвозерские, записи стали основой книги, изданной небольшим тиражом (всего 500 экземпляров) в следующем, 1835 году. И пока в ней — 32 руны, 12 078 стихов.
Пока… Все эти цифры — не застывший в своей строгой неприкосновенности литературный стандарт. Они — временный, промежуточный вариант. Несмотря на достаточно длинное, обстоятельное «онаученное» название — «Калевала, или старые руны Карелии о древних временах финского народа»", — сегодня весь мир знает эту книгу как «Старую Калевалу». Старую не столько из-за того, что она — «о древних временах», сколько потому, что четырнадцать лет спустя, в 1849 году, из типографии выйдет ставшая со временем канонической «Новая Калевала». Общее количество стихов которой — 22 795 — будет почти в два раза превышать их число в прежней редакции, в том числе и потому, что 50 рун этой «Калевалы» будут значительно богаче на лирические, свадебные песни, заговоры.
Песен и стихов стало больше, а вот подзаголовок, напоминавший о том, что это «старые руны» — исчез. И исчез не случайно. «Калевала» перестала быть обычным этнографическим сборником старинных песен. Она стала поэмой. Эпосом, созданным не древними сказителями, а Элиосом Леннротом. Человеком, жившим и творившим в XIX веке.
О том, как создавалась «Калевала», — как-нибудь в другой раз. А вот почему именно в первой половине XIX века… Сегодня — об этом.
В нашей жизни нет ничего случайного. Даже, казалось бы, случайные вещи — отнюдь неслучайны. И это — в нашей. В жизни целых народов — тем более. Вот и финский национальный эпос не мог возникнуть на пустом месте. Не было, не было его… А потом, бац — и снесла финская курочка золотое яичко. А сама-то курочка откуда? Из другого яичка? Уже не простого? Золотого?
Вот-вот! Что-то должно было быть до того как. Это — «до того как» — обычно называют «предпосылками». Есть они — будет вам золотое яичко. Даже если вы того совсем и не хотите. Ну, а если желаете… Тем более!
Так и по «Калевале». Возникли предпосылки — и создал её Леннрот. А поскольку появились они в первой половине XIX-го, то и сам эпос — не мог раньше. И не только потому, что Элиас ещё не родился.
Если конкретно по предпосылкам, так, во-первых, в 1809 году закончилось многовековое господство Швеции. А с ним и господство шведского языка, когда практически вся финская литература создавалась на нём. Единицы, типа Ютейни и Каллио, писали на финском, используя для своих стихов метрику народной поэзии. Вхождение Финляндии на правах автономного Великого княжества в состав российского государства стало важным фактором подъёма финского национального самосознания. Пришло время, когда слова «финский народ» стали звучать гордо.
Во-вторых, именно в первой половине XIX века, значительно вырос интерес к фольклору. Народную поэзию собирали не только Э. Леннрот или А. Шегрен, о котором я уже упоминал. В этом многочисленном и славном ряду исследователей карело-финского фольклора по праву занимают почётное место А. Алквист, Я. Каян, М. Кастрен, К. Готтлунд, Р. Полен… И многие, многие другие. А когда-нибудь, но количество обязательно должно было перерасти в качество.
Ну, и… Самое главное. Зарождающейся, начинающей складываться финской нации как воздух было необходимо произведение, которое бы рассказывало и им самим, и их соседям о великом прошлом народа, тем самым создавая крепкий фундамент, основу национального самосознания. Это — с одной стороны. С другой, чтобы были силы идти вперёд, нации следовало показать не менее великое будущее.
Это был социальный заказ, выражающий потребности современного ему финского общества. Леннроту повезло. Он родился в то время и в том месте. Родился, чтобы выполнить этот заказ и дать финнам и карелам символ их национальной культуры — эпос «Калевала».
Много воды утекло с далёкого 1849 года, но и сегодня, 28 февраля, когда вся Финляндия празднует День своей культуры, она помнит о «Калевале», называя этот день её именем.
Но ведь не только наши соседи помнят? Ведь «Калевала», как «Одиссея» Гомера или «Песнь о Нибелунгах», — в общемировой культурной копилке. А значит, и в нашей!
Так может, сегодня стоит не только поздравить финнов с их праздником, но и самим присоединиться к нему?