В отличие от родины бидермейера — Германии, где стиль этот вырос из самой буржуазной жизни, — истоки русского бидермейера следует искать в усадьбах — «дворянских гнездах», откуда потом он перейдет в купеческую среду и далее — в быт русского мещанства, где и «законсервируется» практически до революции. И именно этот выродившийся бидермейер будут именовать «пошлостью и мещанством» и клеймить на собраниях.
А если вспомнить историю возникновения стиля?
Представительский, парадный характер русского интерьера конца 18 — начала 19 века отошел в прошлое. К двадцатым годам 19 столетия эстетика интерьера требовала прежде всего отдохновения от тревог войны 1812 года, уюта, удобства и отгороженности от суеты жизни — и быстро возникает «нестрогий» стиль, где «бытие сродни куренью трубки», где можно позволить себе сидеть, «облокотясь, в халате, при огне».
Удобный диван, покрытый ковром, круглый стол, заваленный книгами, ширма, каминный экран — и вышивки, вышивки, вышивки. Атмосфера русской провинциальной усадьбы как нельзя более располагала к такой камерной, буколической жизни. Помните, у Пушкина: «Покойник с ключницей бранился, в окно смотрел и мух давил».
При переходе от русского романтизма к реализму выделить русский бидермейер как самостоятельный стиль оказалось вполне возможным, и главным представителем его в живописи был, конечно, В. А. Тропинин (так называемый «халатный» бидермейер). Искусствоведы склонны относить к бидермейеру всех художников, не связанных с Академией — арзамасскую школу (Федотова, Тропинина) и Венецианова с его школой.
В интерьеры и жизнь основательно входят эклектика, «всеядность». Это и русская мебель красного дерева и карельской березы — отголоски стиля «жакоб», и русское стекло, воспроизводящее стили готики и рококо — тогда был создан на Императорском стекольном заводе всемирно известный Большой Готический сервиз.
Необыкновенно популярны бокалы с гравированными портретами, русскими сюжетами — «Тройка», «Казаки», и стихотворными строками. Медальонная живопись на позолоченном фарфоре, воспроизводящая работы известнейших мастеров — Греза, Шардена, Питера де Хооха — и рядом античные сюжеты.
Семейные и дружеские подарки, вышивки, портреты и стихи «на память» — вот основная житейская тема русского бидермейера. Памятность, пристальное внимание к мелочам — ибо нет в жизни человеческой мелочей.
Но главное в русском бидермейере, на мой взгляд, не всем известные имена, а полная включенность в формирование стиля обычных людей — в основном, помещиков и их семей. Быт провинциальной дворянской усадьбы окончательно оформляет этот стиль. Но и другие сословия вносят свой заметный вклад — и это ново.
В это время уездный барин или священник, пишущий отличные стихи или исторические заметки — дело обычное. Пензенский помещик — блестящий акварелист, или вологодская помещица, вышивающая бисером столь искусно, что ее работы позже станут сенсацией Парижской Всемирной выставки, тоже не редкость.
Отец
Я не скажу тебе люблю, всеобщей моде подражая.
Как часто говорят люблю, совсем о том не помышляя.
И слово ли одно люблю в себе всю нежность заключает?
Не стоит говорить люблю, коль сердце то не повторяет.
Кто часто говорит люблю, тот редко и любить умеет.
Иной не вымолвит люблю, но чувством только пламенеет.
Так я не говорю люблю, храня молчанье осторожно,
Но, верно, так тебя люблю, как только мне любить возможно.
Здравомыслящий чиновник Пробирной Палатки — и одновременно «даровитый поэт» Козьма Прутков, символ русского бидермейера, возник неслучайно — и о ценности вышивок, преподнесенных в подарок, отозвался так: «Ценность всего условна: зубочистка в бисерном чехле, подаренная тебе в сувенир, несравненно дороже двух рублей с полтиной».
Особого внимания заслуживают искренние выражения чувств в надписях на бокалах, в вышивках и подписях к портретам.
И. Гофф в одном из рассказов приводит стишок на бисерном кошельке:
Ручей два древа разделяет,
Но ветки их сплетясь растут.
Судьба два сердца разлучает,
Но души их одним живут.
Очень теплым и искренним был этот замечательный, на долгое время незаслуженно отодвинутый в сторону и несправедливо обиженный потомками стиль — русский бидермейер. Как хорошо, что он понемногу возвращается к нам во всем его тихом очаровании.