Из всех сказочных героев советского времени Буратино, наверное, один из самых популярных. Герой множества песен, фильмов, мультфильмов, анекдотов, этот отесанный (именно так!) деревянный оболтус оказался созвучен нашему менталитету, привечающему милых и энергичных разгильдяев и прощающему все их проделки за непосредственность и добрую душу (вспомним того же Карлсона). А образы и фразы из сказки давно уже вошли в обиходную речь. Вспомним: «Страна Дураков», «Поле Чудес», «три корочки хлеба», «богатенький Буратино», «крекс, пекс, фекс», «ты сам себе враг», «буду умненький-благоразумненький», «пахать как папа Карло», «почтенный сирота»
При этом большинству читателей также известно, что наш Буратино вытесан в общем-то из чужого «полена», и наиболее рьяные критики в запале начинают применять к Алексею Толстому нехорошее слово «плагиат». На самом деле все было гораздо сложнее…
Пытаясь отделаться от обвинений в плагиате, Алексей Толстой в 1936 году предварил текст своего «Золотого ключика» следующим предисловием: «Когда я был маленький, читал одну книжку: она называлась „Пиноккио, или Похождения деревянной куклы“… Я часто рассказывал моим товарищам занимательные приключения Буратино. Но так как книжка потерялась, то рассказывал каждый раз по-разному, выдумывая такие похождения, которых в книге совсем и не было. Теперь, через много-много лет, я припомнил моего старого друга Буратино и надумал рассказать вам, девочки и мальчики, необычайную историю про этого деревянного человечка».
«Красный граф» хитрил: первое русскоязычное издание «Пиноккио» вышло лишь в 1906 году, когда Толстой уже был далеко не маленьким (23 года), а итальянского языка он никогда не знал. Да и первый «официальный» пересказ истории Пиноккио писатель начал гораздо раньше — в 1922 году, будучи еще в эмиграции. Именно тогда в Берлине вышло издание русскоязычных «Приключений Пиноккио», на котором значилось: «Перевод с итальянского Н. Петровской; переделал и обработал Алексей Толстой». Уже тогда «передельщик» постарался на славу, сократив книгу Коллоди вдвое и сделав повествование более живым и лаконичным.
Однако на этом «пересказ» сказки про деревянного человечка не закончился. Спустя ровно десять лет, будучи уже обласканным властями советским писателем, Толстой прогуливался по улочкам номенклатурного поселка под Ленинградом и встретил там еще одну «элитную» советскую особу — жену знаменитого и тогда еще бывшего в почете полководца Тухачевского — Наталью Сац. Говорят, именно она попросила Толстого сочинить детскую сказку для театральной постановки.
Итак, Толстой начал пересказывать историю «Пиноккио» заново. Возможно, определенную роль здесь сыграло и физическое состояние писателя, который в 1934 году перенес инфаркт. Все серьезные «идейные» литературные проекты «пациент» на время отложил, и, пока не стало ясно, что он «скорее жив, чем мертв», появилась сказка «Золотой Ключик, или Приключения Буратино».
Из воспоминаний Н. Никитина:
«…С ним случилось что-то вроде удара. Боялись за его жизнь. Но через несколько дней, лежа в постели, приладив папку у себя на коленях, как пюпитр, он уже работал над „Золотым ключиком“, делая сказку для детей. Подобно природе, он не терпел пустоты. Он уже увлекался.
— Это чудовищно интересно, — убеждал он меня. — Этот Буратино… Превосходный сюжет! Надо написать, пока этого не сделал Маршак.
Он захохотал».
Успех Буратино в советской стране не уступал зарубежному успеху его итальянского собрата. В 1936 году сказка публиковалась на страницах газеты «Пионерская правда», после чего тут же вышла отдельным изданием, в 1938-ом Толстой перерабатывает ее в пьесу, и в том же году ее постановкой открывается центральный детский театр.
Однако удивителен не столько успех этой книги, сколько то, что Толстой так пересказал сказку Коллоди, что она приобрела вполне четкие черты оригинального и самостоятельного авторского произведения. Можно даже сказать, что дух «Золотого ключика» был чуть ли не противоположен духу «Пиноккио».
А. Толстой, из письма М. Горькому, февраль 1935 г.:
«Я работаю над „Пиноккио“, вначале хотел только русским языком написать содержание Коллоди. Но потом отказался от этого, выходит скучновато и пресновато. С благословения Маршака пишу на ту же тему по-своему».
Первые шесть глав сказки Толстого еще вполне могли называться вольным пересказом, но уже при встрече Буратино с Карабасом Барабасом в сказке появляется таинственная дверца, меняющая весь строй повествования. У Коллоди нет ни тайны, ни дверцы, ни Золотого ключика — основной пружины сюжета у Толстого. Последнее пересечение сюжетных линий двух книг происходит на Поле Чудес, где Кот и Лиса «сдают» Буратино/Пиноккио полиции. После этого «Золотой ключик» окончательно становится плодом фантазии самого Толстого. Это не говоря уже о чисто авторском «толстовском» стиле — простом, лаконичном и при этом метком и исчерпывающем. Там, где другой автор потратил бы на описание целый абзац, Толстой укладывается в одно предложение.
Что же касается метаморфоз персонажей Коллоди в руках русского писателя, то лучше разобрать их по отдельности. Что я и сделаю в следующей части статьи >>>