Молодежь любит рассказы о дальних странствиях. Чем опаснее путешествие, тем интереснее. Но поход «Челюскина» — это было не просто опасное плавание. Это была поистине героическая эпопея, в которой с необыкновенной силой проявился характер русского человека. Это были легендарные драматические события в Чукотском море зимой 1934 года.
Перед экспедицией стояла задача: до наступления зимы во что бы то ни стало войти в Берингов пролив. И вот, когда цель была почти достигнута, обстановка резко переменилась. Многолетние паковые льды стремительно сжали ледокол. Пробовали их взрывать — бесполезно. Пролив снова стал отдаляться, корабль несло на север… Места в Чукотском море коварные — льды в постоянном движении, давят массами друг на друга. Однажды «Челюскин» оказался на стыке двух больших полей. Напор образовавшегося ледяного вала был так страшен, что обшивка лопнула сразу на отрезке 25 м. В трюмы хлынула вода. Два часа ледокол тонул, и члены экспедиции спасали все, что еще можно было спасти. Естественно, Федору было не до зарисовок — но он «рисовал» глазами.
Жизнь на льдине потребовала от каждого большого мужества, ведь никто не мог предсказать, что случится в ближайший момент. В одном они были уверены: Родина их не оставит — будет сделано все возможное и невозможное, чтобы экспедицию отыскать и спасти. Такая уверенность имела для людей, оказавшихся в беде, огромное значение. Члены экспедиции даже в самую страшную минуту не чувствовали себя оставленными, одинокими. И действительно, вся страна напряженно следила за ходом спасательных работ. Даже иностранцев волновал вопрос: «Как там русские, неужели все еще держатся?»
Их спасла сплоченность. Эвакуировать экспедицию можно было только самолетами. Челюскинцы обследовали округу и в нескольких километрах от лагеря нашли подходящие площадки. Их они с трудом расширяли, скалывали неровности. Работа была тяжелая, построить даже одну посадочную площадку можно было лишь всем вместе. А пришлось соорудить их около 20, так как работу сводили на нет постоянные передвижки льдов. Последний аэродром начал ломаться, когда лагерь покидала последняя партия челюскинцев. Вот почему полярный летчик Молоков вынужден был вывозить людей даже в фанерных баулах для парашютов, расположенных под крыльями. Иного выхода не было: несколько человек не смогли бы построить еще один аэродром.
Даже в эти дни испытаний Федор Решетников чувствовал себя художником. А перед художником всегда стоит главная задача: быть нужным людям. И он думал, как лучше ее выполнить. Уже на четвертый день после гибели «Челюскина» вышел первый номер стенной газеты «Не сдадимся!» Там были опубликованы мобилизующие статьи, рассказывалось о ходе работ, публиковались радиограммы с Большой земли, была веселая страничка. В выпусках газеты постоянно появлялись рисунки Решетникова. И серьезные, и шутливые. Например, один — «Отто Юльевич проводит беседу». Когда Шмидт читал лекции, в палатку набивалось столько народу, что она становилась похожа на мешок с арбузами. И эта ситуация была комично отображена в стенгазете.
Свои рисунки Решетников выполнял в поистине нечеловеческих условиях. Ему приходилось рисовать или сгорбившись, сидя на корточках, или лежа на животе… Лагерь Шмидта восторженно реагировал на рисунки и карикатуры. Условий для нормальной работы действительно не было. А рисовать приходилось много: художник стремился запечатлеть всю разнообразную жизнь лагеря. Позже зарисовки, наброски, эскизы, сделанные на льдине, послужили прочной основой для произведений, связанных с челюскинской темой. К этим материалам он обращался не один раз. Картины «Гибель Челюскина», «Первый митинг на льдине», «Первые Герои Советского Союза» были написаны почти через 40 лет после экспедиции.
Вернувшись из экспедиции, Решетников взялся за работу. Но вскоре почувствовал, что такая важная тема требует большего мастерства, чем-то, которым он тогда обладал. И, хотя работы его принимались очень хорошо, он словно заново начал постигать премудрости рисунка, живописи. Писал много пейзажей, натюрмортов, портретов, работал над ними подолгу, стремясь найти наиболее точные композиционное и цветовое решения и в то же время сохранить непосредственность восприятия натуры.
Во время войны Решетников неожиданно открыл для себя детскую тему. Вернувшись в Москву из Севастополя, где он работал в качестве военного корреспондента фронтовой газеты «Красный черноморец», однажды на улице он остановился посмотреть, как дети играют в войну. Естественно, на роль «фашиста» никто идти не хотел. На эту удочку попадались только малыши, которые плохо разбирались в политике. Им здорово доставалось, потому что ребята входили в роль и крепко поколачивали «фрицев». Художника это заинтересовал этот сюжет.
Ребятишки мечтали о том же, о чем и все вокруг: о победе. Причем взрослая жизнь отражалась в детской предельно чисто, незамутненно. Решетников словно увидел готовую композицию будущего полотна. С большим подъемом он взялся за работу и написал «Достали „языка“». В 1944 году картина была показана на выставке «Героический фронт и тыл».
Темы многих своих картин Решетников брал из повседневной жизни. После войны он довольно часто видел около метро суворовцев, здесь их встречали родные. Все вместе шли домой, и ребята так бодро шагали — просто красота! Художник представил, как один из них приходит домой и докладывает деду, кадровому военному, по всей форме: «Прибыл на каникулы!» Паренек уже маленький солдат, видно, как он этим гордится. Дедушка, принимая рапорт, тоже стоит навытяжку… Соотнесение двух фигур — старого и малого — раздвинуло рамки прошлого и будущего, придало сценке полушутливый характер. Вместе с тем картина серьезна. В суворовские училища брали тогда мальчишек, чьи родители погибли на фронте. Дело не в портрете, окруженном траурной рамкой, он мог бы висеть в другой комнате. Отец мальчика все равно молчаливо присутствует при этой встрече.
Однажды Решетников задумал написать картину про отличника, который докладывает матери об очередной пятерке, и пошел в школу искать такого ученика. Учителя посадили художника на «камчатку», он потихоньку наблюдал и зарисовывал. Ребята смущались, потому что думали: «Этот дядя из гороно». Вызвали к доске одного отличника и дали несложную задачку. Но он то ли не ждал, что вызовут, то ли испугался «дяди из гороно». Ему подсказывали, но он ничего не понимал. Только стоял, опустив голову, и молча крутил мел в руках. Этот случай изменил тему замысла. Героем получившейся картины «Опять двойка» художник сделал парнишку — живого и неглупого. Просто мальчишка сильно увлекся новыми коньками. И вот результат…
Мальчишки на картинах Решетникова — это всегда увлеченные чем-то непоседы, из которых потом вырастают настоящие мужчины.