И пусть не ворчит скептик, что, мол, волшебная история в послевоенной стране, где хлеб выдавался по карточкам, бандитские шайки обкрадывали и убивали граждан, а государство добавило к этому денежную реформу, — как сироп, не перебивающий полынную горечь трудности выживания.
Наши соотечественники от самых дальних предков славились тем, что не хлебом единым живы были. И мудрый сказочник Евгений Шварц сумел добавить такие вроде бы штрихи ко всемирно известной сказке, что из трафаретного пути воздания малолетней труженице за тягости повседневного унижения, в итоге которого она превратилась в царственную особу, и сама история этого превращения, а не только героиня, обернулась иным — глубочайшим смыслом, тонко, но прозрачно намекающим на ценности человеческого сообщества, от его первичной ячейки до государственного уровня.
Это удивительная пьеса, по действу которой стоит пройтись как раз сегодня, в тот самый день, когда десятилетия с лишком назад была впервые показана советскому зрителю ее талантливая экранизация, опустившая, правда, некоторые характерные подробности, о чем сетовать поздно.
Ведь изначально предполагалось показать в начале действа скромный ситцевый занавес и тихую скромную музыку. Но уже в самой первой мизансцене король (по фильму — Эраст Гарин), беседуя с привратниками сказочного королевства, в ответ на «здравия желаем» оглашает заявление, что они с ума сошли. Привратники позволяют себе не согласиться с этим утверждением (какие вольности, однако, в сорок седьмом!), и монарх этим явно недоволен:
— Спорить с королем? Какое сказочное свинство!
Но этому самому королю отчего-то мало наклеить «свинский» ярлык, кроме обвинения, он добавляет аргумент… да какой:
— Не желаю я быть королем, если мои привратники работают еле-еле, да еще с постными лицами.
То есть правитель страны, притворно заявляя об уходе, недоволен, с его точки зрения, отсутствием не только должной работоспособности, но и должного энтузиазма. А как же иначе: «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью, преодолеть пространство и простор…». Но привратники уговаривают короля остаться на престоле, преподнося выражения своих лиц как мечтательные. Многозначно, однако.
Сколько раз еще по ходу действия его величество швыряет корону, а потом меняет решение и остается правителем (сильно облегченная историческая параллель с Иваном Грозным, любимым историческим персонажем И.В. Сталина)! Не создает ли это впечатление о внушаемости монарха сказочной страны? Капризный, но легко отходчивый… Такой, знаете ли, шарж вместо пародии, дабы получить пропуск к зрителю.
Не нуждаются в комментариях афористические фразы, что давно пошли в народ:
— Хотел сразиться с диким медведем, чтобы отдохнуть от домашних дел…
— Связи связями, но надо же и совесть иметь…
А вот в самой первой песенке Золушки, роль которой исполняла Янина Жеймо, был куплет, по вполне понятным причинам опущенный в фильме:
Оттого, что я кротка,
Я чернее уголька.
Я не виновата.
Ах, я беленькой была,
Ах, я миленькой была,
Но давно когда-то…
Услужливая тыква, кстати, до превращения в карету тоже должна была спеть песенку, в которой упоминается «мерси» и «мерси боку». И даже поменяв свой облик, по пьесе, она восклицает: «Мерси сан суси». Это в сороковые-то, когда дворянство считалось бывшим, по только что приведенной песенке «давно когда-то». Мало того, по дороге к королевскому дворцу Золушке встречались волшебные деревца с надписями, что следует делать (ничего глобального — откашляться, например). Это, видимо, для подзабывших за годы услужения когдатошный дворянский этикет…
А министр танцев Падетруа по пьесе, в отличие от фильма, не только приплясывает, но и произносит удивительный монолог, который мы уже никогда не услышим из уст исполнителя роли Валентина Никулина:
— Черт, дьявол, демон, мусор! Простите, о, прелестная незнакомка, но искусство мое так изящно и чисто, что организм иногда просто требует грубости! Скоты, животные, интриганы! Это я говорю обо всех остальных мастерах моего искусства! Медведи, жабы, змеи! Разрешите пригласить вас на первый танец сегодняшнего бала, о прелестная барышня!
Каково, а?
Забавной песенки «Жил на свете толстый жук» в произведении Евгения Шварца не было. Зато как выразителен ответ короля на сетования принца о том, что таинственная незнакомка его не любит: «Глупости! Любит, иначе не отказалась бы от ужина». Ах, какой пассаж, право.
Но какой выход находит правитель сказочной страны для устроения счастья собственного чада! Велит солдатам: «Я приказываю вам следующее: ловите всех девушек, каких увидите, и примеряйте им туфельку». Их почему-то надо было излавливать, а не просто обходить дома… И капрал честно объясняет причину своего появления Золушкиной мачехе: «Чтобы поймать невесту принца, сударыня».
Зато сразу вслед за повелением хватать всех потенциальны невест монарх не приказывает, а уговаривает своего кучера запрягать коней, который не хочет их тревожить, пока… не позавтракают.
Ну, не странно ли?
А чем ближе к финалу, тем больше ребячится Его величество. Ремарки сообщают, что он то улыбается, как ребенок, то хохочет, как ребенок… И такое поведение оборачивается к счастью. Может и мы, если будем вести себя не слишком по-взрослому, приблизим счастье для тех, кто рядом?