Александр уже два месяца жил в Одессе. Он служил в канцелярии губернатора Новороссийского края — графа Михаила Воронцова, но служба мало интересовала поэта. Молодой Пушкин искал острых впечатлений и с головой окунулся в море жизненных удовольствий.
Тогдашняя Одесса была настоящим европейским городом. Здесь была итальянская опера, множество модных ресторанов и магазинов, казино, сюда вовремя приходили французские газеты и книги.
Александр с друзьями развлекался на балах и маскарадах, играл в карты, пил вино и был не прочь приударить за хорошенькой барышней. Естественно, Воронцов был не в восторге от своего подчиненного-гуляки. Поведение Пушкина его бесило. Ни выговоры, ни угрозы не действовали на юношу, который думал лишь о поэзии и женщинах.
Вряд ли Александр догадывался, что его ждет, когда подъезжал к дому губернатора. На балу он познакомился с его женой Елизаветой. Графиня была старше Пушкина на 7 лет, но это не пугало поэта. Он целый вечер не отводил от нее глаз.
Вернувшись домой, Пушкин думал продолжить писать «Евгения Онегина». Но, замечтавшись, стал что-то чертить на полях рукописи. Он рисовал Элизу!
Александр стал завсегдатаем в доме Воронцовых. Он пишет графине любовные письма, посвящает стихи. Сперва Элиза избегала влюбленного юношу. Однако пылкое чувство Пушкина покорило ее сердце, и в феврале 1824 года она ответила ему взаимностью.
Роман их длился недолго. Жене губернатора приходилось часто бывать в обществе. Их не должны были видеть вместе. Любовникам редко удавалось побыть наедине — граф начал что-то подозревать.
Вскоре между Пушкиным и Воронцовой встал еще один человек. Из Киева вернулся давний друг поэта — Александр Раевский. Он приходился Елизавете троюродным племянником и также был в нее влюблен. Раевский постоянно следил за графиней, ревновал ее и к Пушкину, и к графу. Он вкрался другу в доверие, интересовался его отношениями с Воронцовой, а тем временем советовал ее мужу, как избавиться от соперника.
22 мая 1824 года Воронцов приказал Пушкину ехать в соседние уезды, чтобы собрать сведения о потерях, которые нанесла саранча местным посевам. Александр был в отчаянии: его еще никто так не унижал. Пушкин отправился к барону Филиппу Вигелю, который был хорошим другом графа, и стал умолять помочь ему. Тот попытался поговорить с графом, но это только рассердило Воронцова:
— Если вы хотите, чтобы бы мы и дальше оставались друзьями, — ответил он, — никогда больше не напоминайте мне об этом мерзавце.
И подумав, раздраженно добавил:
— А также о его друге Раевском.
В Одессу Пушкин вернулся сам не свой от злости и решил отомстить графу. Он написал на него едкую эпиграмму:
«Полумилорд, полукупец,
Полумудрец, полуневежда,
Полуподлец, но есть надежда,
Что станет полным наконец».
А потом подал прошение об отставке. Александр надеялся остаться в Одессе и жить независимо. Однако эпиграмма, о которой уже говорил весь город, дошла до Воронцова. Отныне дверь его дома была закрыта для Пушкина.
14 июня Элиза с мужем и друзьями уехала отдыхать в Крым. Пушкина не пригласили, а через неделю он узнал, что граф приказал арестовать его и срочно отправить к родителям.
Александр растерялся. Хотел бежать в Турцию, потом застрелиться. Но все же подчинился судьбе и поехал в Михайловское.
Пушкин долго не мог забыть Воронцову. Они переписывались. Александр посвящал ей стихи: «Талисман», «Сожженное письмо», «Ангел»… К сожалению, ни одно из их писем до нас не дошло. Пушкин, чтобы не компрометировать любимую, сжигал все, что она писала.
Он бережно хранил ее подарки, особенно перстень-талисман, который Элиза подарила ему на прощание. Это была золотая витая печатка с восьмиугольным сердоликом с выгравированной надписью на древнееврейском языке: «Симха, сын почтенного рабби Иосифа, да благословенна его память».
«Там, где море вечно плещет
На пустынные скалы,
Где луна теплее блещет
В сладкий час вечерней мглы,
Где, в гаремах наслаждаясь,
Дни проводит мусульман,
Там волшебница, ласкаясь,
Мне вручила талисман».
Эти строки были написаны три года спустя после встречи с Воронцовой. Пушкин не расставался с талисманом до самой смерти. Перстнем с печаткой опечатывал личные письма и архивы. Поэт верил, что перстень хранит его поэтический дар.
В октябре 1824 года Александр получил от Элизы еще одно письмо. О чем писала Воронцова — неизвестно, но ее послание сильно потрясло Александра. Он схватил перо и написал на листе несколько строк:
«Прощай, дитя моей любви
Я не скажу тебе причины…»
Очевидно, Воронцова сообщала ему, что ждет ребенка. 3 апреля 1825 года она родила девочку. Смуглая брюнетка Сонечка была разительно не похожа на всех светловолосых графских детей.
Судя по всему, Воронцов сильно подозревал, что это не его дочь. Во всяком случае, в записках графа, адресованных его сестре — леди Пемброк, жившей в Лондоне, он не упомянул о ее рождении. Хотя ранее и потом он неукоснительно сообщал ей о прибавлении его семейства. Первое упоминание о Софьюшке появляется в этих записках лишь тогда, когда девочка уже подросла, и ее вместе с братом определяли в одну из престижных школ Великобритании.
Существование внебрачного ребенка длительное время оставалось тайной семьи Пушкиных. Знала об этом и жена Александра — Наталья Гончарова. Должно быть, перед свадьбой он сам обо всем ей рассказал. Тем не менее, одно событие таки заставило Пушкина усомниться в своем отцовстве.
Когда поэт покинул Одессу, Элиза закрутила роман с Александром Раевским. Они встречались до конца 1824 года. Но потом Воронцова отдалила от себя любовника.
В начале 1826-го Раевского арестовали по подозрению в заговоре декабристов. Но вскоре освободили, и он вернулся в Одессу. Воронцова продолжала избегать его. Александра это злило, он бегал за графиней и добивался ее внимания. Однажды он с кнутом в руке остановил на улице ее экипаж и крикнул:
— Позаботься хорошенько о нашей дочке!
Об этом узнал Воронцов, устроил большой скандал, написал на Раевского донос в полицию и выдворил из Одессы навсегда.
Графиня Воронцова прожила долгую жизнь и до самой старости не забывала о своей любви к Пушкину. Их переписка не сохранилась. Что-то было сожжено, что-то исчезло в вихре истории.
В 1950-х годах в Варшавском архиве было обнаружено единственное дошедшее до нас письмо Пушкина к Воронцовой. Это был крайне любезный и абсолютно безобидный ответ на просьбу графини прислать какое-нибудь из своих произведений для публикации в благотворительном сборнике.