Вот, например, Николай Семёнович Лесков, со дня рождения которого сегодня исполняется 178 лет. Но… Нет уже человека. А произведения его живут и читаются. Правда, если остановить на улице случайных прохожих, то многие не вспомнят ни «Тупейного художника», ни «Очарованного странника». А вот Левшу, даже не зная точного названия этой повести Лескова, назовут все.
Вот такой вот парадокс. И, опять же, почему? Наверное, литературоведы дадут на этот вопрос более полный и исчерпывающий ответ. Со ссылкой на кучу монографий и авторитетных имён.
Как на мой, субъективный и, естественно, ненаучный, взгляд, так произведение только тогда переходит в разряд классики и остаётся интересным читателю ещё долгое время после его выхода в свет, когда в нём, за каким-то частным случаем, угадываются общие, присущие многим черты. И когда ты в этом же самом Левше узнаёшь своего соседа или земляка. Непритязательного по жизни, не особо образованного, имеющего кучу недостатков, которые… Которые с лихвой компенсируются его мастерством, отношением к делу и особой шкалой ценностей, ставящей общее выше личного. Даже зная, что всё, истекло твоё время на этом шарике, он скажет не о чём-то там, а о том, чтобы передали Государю… Мол, не надо бы… ружья кирпичом-то чистить…
Вот, и я… Пишу о Левше, а вспоминаю… Нет, даже не земляка. Но своего, северного мужика-мастерового. Осипа Христофоровича Дудина.
Неброской, но основательной красотой, неповторимостью вековых лесов, многочисленных озёр, малых и больших рек, медленно несущих свои воды к Ледовитому океану, очаровывает Север. Здесь, в верстах 80-ти от Архангельска, там, где Северная Двина, приняв воды Пинеги, разделяется на несколько рукавов и протоков, между которыми лежат девять больших и малых островов, на расположенном прямо против Холмогор Курострове в 1714 году родился Осип.
Кроме него в семье было ещё два брата. Василий, тот самый, что учил грамоте своего знаменитого земляка — Михайлу Ломоносова, служил приказчиком на верфи в Вавчуге. И Егор — известный мореплаватель и промышленник. А вот Осип был косторезом. Как и ставший впоследствии знаменитым российским скульптором его односельчанин — Федот Шубин. Как и многие другие земляки Осипа.
Что вполне естественно. С давних времен северяне добывали в полярных морях не только навагу или тюленя, но и «рыбий зуб», моржовую кость, собирали ископаемую мамонтовую. В руках искусных мастеров становилась похожей на благородную даже простая трубчатая коровья кость.
Резали кость по всему Северу: от Архангельска до Сольвычегодска и Великого Устюга. Однако центром косторезного промысла стали именно Холмогоры. Первое письменное упоминание о холмогорских резчиках относится к XVII веку, когда местный «гребенный мастер» Евдоким Шешенин и его брат Семен были вызваны в Москву для работы в Оружейной палате и впоследствии стали лучшими её косторезами.
Осипу было у кого и чему учиться. Не удивительно, что его умелые, воистину «золотые» руки оказались востребованы не только в губернии, но и в самом стольном граде Империи.
Первое, документально сохранившееся свидетельство Санкт-Петербургского периода жизни Дудина, — это запись в журнале канцелярии Академии наук от 8 октября 1757 года. И касается она того материала, с которым мастер довольно часто работал, — ископаемой мамонтовой кости. «Сего числа… крестьянин Осип Христофоров сын Дудин объявил в канцелярию кость кривую, названную им мамонтовою, в которой весу 23 фунта с небольшими, и оную он купил в Мезене в 1756 году в генваре месяце, привезенную из Пустозерска святцами…».
Но приехал в столицу Осип не только потому, что в крупном городе легче было найти богатого заказчика. Он устраивал сына Петра в гимназию при Академии наук. Мальчика приняли в гимназию в мае 1758 года «для обучения математике, рисовальному художеству и французскому языку». Ордер на поступление Петра Дудина в академическую гимназию подписали И. Шумахер и
Дело в том, что отец Осипа, Христофор, был образованным человеком и братья хранили купленные им книги, среди которых почётное место занимали «Арифметика» Л. Магницкого и «Грамматика» М. Смотрицкого. Вот эти, замечательные по тем временам учебники Дудины, после долгих уговоров — память как-никак, отдали стремившемуся к знаниям Ломоносову. А они стали для юного Михайлы, по его же словам, «вратами учености». И, кто знает, не было бы братьев Дудиных, гордились ли бы мы сегодня одним из лучших умов Государства Российского?
Конечно, на первых порах знаменитый земляк помог Осипу. В том числе и своими рекомендациями. Но дальше за мастера уже говорили его руки. Тем более, что Дудин работал, главным образом, в самой сложной технике резьбы по кости — сквозной резьбе, которая требовала особого мастерства и аккуратности исполнения.
Всё это у Осипа было, потому он достаточно быстро занимает ведущее место среди петербургских мастеров декоративно-прикладного искусства того времени. Сохранившиеся в архивах документы свидетельствуют о выплате ему Екатериной II больших сумм за разнообразные косторезные работы. Не раз у Дудина покупали резные костяные шахматы для наследника царского престола великого князя Павла Петровича.
Оплата произведений (именно произведений, а не работ!) Осипа Дудина иногда даже превосходила суммы, выплачиваемые лучшим придворным ювелирам. И это говорит о многом. Заказчикам было за что платить Осипу. Если посмотреть на сохранившиеся работы, с этим согласятся многие.
Правда, до наших дней дошла только малая толика мастерских изделий.
В частности, можно вспомнить две, созданные Дудиным в 1770-х гг., кружки, поверхность которых декорирована изображениями русских князей и царей в круглых медальонах среди завитков в силе рококо с мелкими цветочками. Сквозная резьба, тончайшая проработка рельефов, моделировка лиц, тонкая фактура кости удачно сочетаются с традиционной формой, присущей деревянным или металлическим кружкам.
Одна из кружек — с 58 портретами (от Рюрика до Екатерины II) — находилась в Кунсткамере. Для неё даже был создан специальный костяной футляр, не сохранившийся до наших дней. Другая — с шестью портретами (от Петра I до Екатерины II) — была предназначена «будущим родам на посмотрение» и хранилась в ризнице Соловецкого монастыря, в котором умерший около 1785 года мастер провел остаток своих дней.
Вот такой он русский Левша. Всё — «будущим родам». А если себе что, то так…
И неважно, откуда родом он, этот мастер-золотые руки — из Тулы или из-под Холмогор. Их много. И они — рядом с нами. Надо только остановиться и вглядеться. В соседа. Или земляка…
___________________
В качестве иллюстрации к статье использован снимок с сайта www.antiq.info