Эфес, с каким Пантеоном в Афинах и Колизеем в Риме тебя сравнить? Гигант рядом с пигмеями! А комары добили, и люди, еще за 4000 лет до рождества Христова жившие в этом чудо-городе, покинули мраморные чертоги, и место опустело уже в первые века нашей эры. 5 тысяч купцов, ежедневно входивших в ворота города, развернули свои корабли кормой к малярийным болотам, и зашлепали весла (шлеп-шлеп…) по воде, подальше от гиблых мест. Такая судьба. Кысмет, как бы сказали турки. Рок.
Тот же кысмет просит Он пронести мимо в Гефсиманском саду на Масличной горе, тридцатитрехлетний сын Марии. Еще 3 дня назад он плакал здесь на рассвете, глядя через Кедронскую долину на стены старого Ерушалаима — горе тебе, город, погибнешь ты. А сегодня ночью он плачет о кысмете. Но да будет воля твоя. И пойдет он по Виа Долороса, спотыкаясь и падая, чтобы взлететь, наконец, навсегда.
Что дрогнуло в сердце матери, когда Иуда среди масличных деревьев целовал ее сына? Есть же что-то! От Назарета (деревенька вонячая!), где жили Мария с Иосифом, на ослике или верблюде (Мария верблюдов не любила: даже в Египет с мужем на осликах, через Синай, настояла! А кто видел Негев, даже во сне не захочет Синай — и ослы то же чувствуют!) до Ерушалаима часов десяток ходу: Мария утром в день после ареста уже в городе. Мария знает, что сын препоручил после своей смерти и вознесения своему ученику Иоанну Богослову (от которого мы и знаем эти события по часам) заботу о матери. Мария идет за сыном по Виа Долоросе — поздно! Он будет распят. И женщины снимут с креста уже не сына человеческого.
Я — мать, сорри. Я много думаю об этом. Мне не объять всем моим состраданием горе этой женщины. Стояли у креста с агонизирующим на нем сыном Божьим и другие ее сыновья от Иосифа. Но что чувствует мать, когда один пальчик болит, а другие — целехоньки?! ОК, ты — атеист и не веришь в Бога. Просто на секундочку представь, что делается с любой матерью в эти минуты. Там, в Иерусалиме, камень плачет-мироточит ее слезами. Не веришь, иди и смотри. Как Говорухин говорил.
Иоанн Богослов, один из самых близких Христу-человеку человек, должен увезти Марию как можно дальше от этих ранящих мест. Так ему заповедано Иисусом. И ему самому, и Марии грозит такая же позорная смерть за веру. Но как увести обезумевшую женщину от скалы, где и тела-то во гробе нет, один саван белый? Какие найти слова и силу какую, чтобы оторвать руки ее от камня? Вы знаете, что делать? Я — нет. А Он являет чудо ученикам — предстает перед ними воскресшим и велит идти, нести учение по миру. Так разжались пальцы Марии. Благословенна будь между женами — теперь есть цель и назначение.
Мулла рассадил женщин при входе в Пантеон Девы Марии — святой Мириам — прямо на траве, под кронами молодых хвойных деревьев. Читал Коран, и я, не понимающая по-арабски, каким-то шестым чувством угадывала, где нужно мне крестное знамение совершить. И турчанки из-под полосок черной ткани понимающе смотрели на меня. Сестры мои.
Мусульмане почитают Божью Матерь Мириам среди еще двух святых для них женщин так, что место, где находится последнее прибежище Богородицы, пожалуй, одно из самых почитаемых в Турции. Соловьиная гора (Бюль-Бюль гора), как место последнего приюта Богородицы, приснилась никаким боком не задеваемой немецкой бюргерше. Та доложилась пастору. Те доложились Папе. Стали искать, копать. И вот оно, чудо — найден дом Марии, и на руинах его возведена церквушка, в основание которой лег фундамент истинного дома.
Иоанн привел Марию в Турцию, долго ли, коротко. Эфес древний уже пропадал, а на вершинах окружающих холмов еще можно было дышать. Построил ей домик — избушку из камня, колодец. Сам у изножия холма Соловьиного и жил. (Там же и похоронен в возрасте 100 лет.) Христиане иудейские, искавшие спасения, мусульмане, греки, римляне христианские приходили под стены Бюль-Бюль горы снискать чуда. И чудеса давались по вере.
Гора покрылась хвоей. Нигде еще такого смоляного воздуха не вдохнуть в мире. Ученые сбились с толку — чистый кислород ионизированный! В Турции, при жаре под 50 градусов, место зеленеет хвоей как чистый оазис прохлады над выжженной каменистой землей. Забил из-под горы родник чистейшей воды. Можете не верить — набрала из источника и даже в холодильник не ставлю. Через 7 границ провезла, и ни один таможенник не тронул!
Мария прожила 63 года. Она не умерла, а была взята живой. Еще 3 места в Иерусалиме спорят за право быть гробницей Марии. Но лишь официальный вердикт Папы предписал считать Соловьиную гору местом последнего жительства Марии. А в Ватикане лучшие археологи мира сидят! И Папа сам тут на коленях стоял, благодати набираясь.
В 2000 году курдские сепаратисты устроили теракт — подожгли гору. Вся Турция воевала, тушила пожар. До домика Марии оставалось огню по метру по окружности. И вот как по команде «отставить» (а это по растительности сейчас видно!) огонь остановился! Проплешины и по сей час на траве-кустах видать: четкий круг вокруг Дома. Эфеса нет, а Дом стоит! А хвоя зеленеет! Пойдем-ка туда мимо колодца, давайте.
Косынками, женщины, уберемся и войдем. Комнатка метров 12 с алтарем. Икона православная с боку левого. Место так намолено, что плотно в нем стоять. Чувствуешь резкую потребность уйти и не беспокоить дух этот. Вышел из светелки — кухня Богородицы с очагом. (Господи, как нам, русским-то, по кухням — мило дело!). Читатель, плита каменная, стенки подзакопченные, три метра площади! И боишься хозяюшку толкнуть в тесноте ненароком. Дурно делается при выходе из реальности — в проход узкий вместо двери, согнувшись в дурноте выходишь, и руку инстинктивно на камень кладки справа у выхода кладешь — не рухнуть бы! А пальцы попадают в веками выщербленные отверстия в стене от рук человеческих. И в расстояние ладони прямо из камней неровных сморит ЛИК! Такова игра камня в полутемноте-полусвете. Точно с той иконы в светлице.
Не только в Иерусалиме записочки в Стену Плача принято совать. У Дома Богородицы есть своя стена — Стена Желаний. Согласно поверью, записочку свою надо скрутить в тугой рулончик и обмотать крепко-накрепко нитью, а потом уж и постараться засунуть ее в расщелинки Стены. (Как похоже на наши заговоры деревенские — «слово мое крепко, засов-замок, аминь».) После этого идем к источнику. Омываем лицо ледяной святой водой, а под соснами-то сидят такие же умытые паломники с нехитрой трапезой, кто-то распевает псалмы, кто-то читает суры Корана.
Место, действительно, какое-то благословенное, намоленое, чудесное особым духом простоты, домашности и святости. Приходит греховная мысль, что не за дверьми храмов, синагог, мечетей молиться надо, а вот тут, под соснами, в благорастворении воздухов. И чудится, будто Мария сама сейчас выйдет из кухоньки, утирая распаренное от очага лицо передником, и сядет между нами, как простая земная женщина. Будут попрошайничать приставучие верблюды, будем вместе кидать куски лаваша смирным собакам. Будет неспеша падать ведро в колодец на толстой цепи. И все будет как тысячелетия назад.
Не ходите в Анталию, земляки. Там всего лишь вода и песок. Спаломничайте в Кушадасы. Причаститесь другой воды, духовной. Мира вам.