Первыми на китов в открытом океане начали охотиться древние баски, произошло это где-то в начале новой эры. Менялись века и цивилизации, но все продолжался заядлый бой между двумя самыми умными существами на планете — людьми и китами.
Асами массового китоубийства считались норвежцы и американцы. Они, собственно говоря, и изобрели всю технологию охоты, усовершенствовав её до китобойных баз-фабрик по переработке кита в консервы. В Российской империи этим занимались поморы на Шпицбергене, они брали столько, сколько хватало их семьям на год. Ведь и людей тогда не было так много. Били кита и на советском Дальнем Востоке. Оттуда-то и отозвало Министерство рыбной промышленности в 1946 году известнейшего капитана китобойной флотилии Алексея Соляника.
Сразу после войны Сталин легко, как сейчас говорят, повелся на простую идею: накормить весь голодный послевоенный Советский Союз дешевым океанским мясом. Новые союзники с легкостью отказались от немецкого заказа — китобойной флотилии, которая так и не была передана заказчику из стратегических соображений. Именно эта флотилия, транспортированная Соляником и экспертами-норвежцами в Одессу, немедленно получила скромное название «Слава».
Ядро кадров первой и самой знаменитой китобойной флотилии Одессы составили приближенные Соляника. За гарпунными пушками заняли места асы китоубийства, по привычке намазывавшие кирзовые сапоги жиром китов Охотского моря. Остальных надуло на палубу «Славы» всеми ветрами смутного послевоенного времени.
Первого кита на «Славе» добыл норвежец Ольсен 28 января 1947 года. И началось. Буксировщики швартовались к базе, они тянули цепями оплетенные канатами китовые туши. Разрешалось бить только самцов, но в азарте охоты об этом мало кто беспокоился. Месяцами люди жили в тошнотворном запахе крови и китового жира. Все это делалось ради мгновения возвращения, ради дня, когда ты становился знаменитым в родном городе. Обычно «Слава» и её последовательница «Советская Украина» возвращались в Одессу в начале третьей декады мая. И начинался несколькодневный общеодесский праздник. Именно это спонтанное событие по поводу прибытия флотилии как раз и было первоосновой будущего Дня города, Юморины и всех прочих возможных одесских праздников. Так было во все века, когда китобои сходили на берег живыми и невредимыми. Счастливое возвращение было большой лотереей, многое зависело от врачей. В свое время стал легендой врач «Советской Украины» Николай Калиниченко, который прооперировал сам себе перед зеркалом паховую грыжу, пришил пальцы гарпунеру и вернул с того света целую уйму безнадежных. Но ни один врач не мог отменить ни пятибалльные штормы, ни сороковые южные широты, которые ревели, кидали в стороны и намекали на бессмысленность общего дела.
На китобойные флотилии в последующие годы её работы нанимались матросы, работавшие в шахтах и имевшие по 10−15 лет активного трудового стажа. После первых месяцев пребывания на корабле в качестве передового персонала, матросов, даже многие из них не выдерживали, подавали рапорт о прекращении договора и требовали, чтобы их немедленно чартерным рейсом вернули на сушу. Но люди все равно продолжали ехать не только за длинным рублем, но и за романтикой северных морей.
На смену флотилиям «Слава» и «Советская Украина» пришла рыбоперерабатывающая база «Восток», за ней — скоростной флот «Объединение Антарктики». Однако от собственно Антарктики советские суда отодвигались все дальше, страшное слово «рентабельность» нависло над судьбами и проектами как проклятье.
В 1987 году советские китобои сделали последний выстрел из гарпунной пушки по киту…