Если попытаемся вспомнить хронологию пушкинского творчества, рядом с «Капитанской дочкой» забрезжит в памяти «История Пугачевского бунта» (декабрь 1834 г.). Для «Истории» Пушкин много работал в архивах. Ради написания «Истории» он прервался в работе над «Капитанской дочкой» (1836 г.) — заканчивал повесть после публикации своего исторического исследования.
В одном из набросков предисловия к «Капитанской дочке» Пушкин пишет:
«Анекдот, служащий основанием повести, нами издаваемой, известен в Оренбургском краю. Читателю легко будет распознать нить истинного происшествия, проведенную сквозь вымыслы романические. А для нас это было бы излишним трудом. Мы решили написать сие предисловие с другим намерением. Несколько лет назад в одном из наших альманахов напечатан был…».
Видимо, этот неоконченный набросок должен был отсылать читателя к опубликованному в 1832 г. в «Невском альманахе» «Рассказу моей бабушки» — повести
Но в этом оборванном на середине фразы фрагменте говорится и о другом источнике — «анекдоте». Как выяснила
В начале 1790-х годов ее воспоминания были записаны (скорее всего — в Ярославле, в ее имении, куда она после оренбургских событий уехала). Эти воспоминания сейчас хранятся в Российской национальной библиотеке, в составе коллекции ростовского (Ростов Великий) археографа
Опосредованно — через «Рассказ моей бабушки», либо напрямую — как свидетельство очевидицы Пугачевского бунта, но история Д.Х. фон Витте должна была повлиять на Пушкина в работе над «Капитанской дочкой».
«Горестное повествование» производит на чувства читателя сильнейшее впечатление. Невозможно не проникнуться горячим сочувствием к несчастной женщине. Ее рассказ немногословен. Приведу выдержки оттуда.
«До тритцати лет жизнь моя текла в доволном благоденствии. Господь, благославя меня щастливым супружеством, благословил нас и чадородием. Муж мой, имея отменныя душевныя телесныя даровании, оказал неустрашимую храбрость… неумолкающая слава ево дел перевела ево во время бунтования злодейскаго в крепость Степную, лежащую за Оренбургом, в коменданты…
Приехали мы в сию крепость с сыном нашим, бывшим уже сержантом, и малолетною дочерью, старшую дочь оставя в Ярославле. Крепость нашли построенную из одних бревенчатых заборов, имеющую слабой вид укреплений. Супруг мой, будучи искусной инженер и артилерист, в малые дни укрепил тое по правилам фортификации, поставил пушки на батареи, обнес рогатками… Малолютство воинской команды великое делало поспешности препятство…
Не ждали мы толь скораго неприятельскаго нападения, хотя слух и носился о приближении ево…
Атака неприятельская продолжалась с ужасною жестокостию, со страшным криком и безпрерывною палбою из многих разнокалиберных пушек, мелкого ружья, и стрелянии из луков… трикраты они отъступали, и трикраты возвращались к погубению нашему, наконец, оставя кучи побитых людей и лошадей, удалились в степь.
…Сим извергов человеческаго рода побегом возвратилось нам свободное дыхание. Супруг мой, и все в крепости спасшияся, приносили творцу всего и нашего спасения молебное в церкви благодарение… Вкушая настоящее утешение, родила я еще сына…
Не помню я, откуда лютый зверь, возвращаясь, облег злобный сей дракон с болшими силами крепость нашу… Злодеи пришли в толпе 25000 состоящих… Здесь начало моей горести, воспоминание, а затыкает речь во устах моих, волнение души моей затмевает мою память, сердце воздыхает грудь, и в слезах утопаю. Господи Боже! Подкрепи дух мой. Прехрабрый супруг мой, покрыт будучи кровию, лиющеюся из ран ево, берет меня за руку и ведет во храм творца нашего, и за нами бежит сын наш и все оставшиеся в жиле.
Сострадалцы наши запирают двери сего святаго убежища, повергаемся пред престолом вышняго. Не успели еще излить душевных наших ко творцу чувствий, как двери выламываются, и злодеи со обнаженным орудием в ярости кровопивной вбегают во святилище. О, ужас! Ужас смертный, поразивший меня, лишил чувства и памяти, и только могу въспомнить, что супруг мой в неустрашимости геройской поражает шпагою многих злодеев и повергает на пол святаго храма бездыханных. Но что может единаго сила против тысячей, задавлен множеством…
Ушибена ли я была, или неизреченной страх соединясь с печалию поверг меня в долговременной обморок. Опомнилась или ожила я в углу олтаря Господня, видя себя в одной рубашке и из дву ран текущую кровь мою, и только начала собирать расточенную мою память, прибегают два злодея и влекут меня из олтаря за волосы. Но что узрела я? О, неизглаголенная скорбь! Вижу тело любезнаго моего Супруга обезглавленное, нагое и во многих местах изрубленное. Новой обморок поразил меня. Но изверги рода человеческаго не внемлют ни слабости моей, ни стону моему, продолжают тиранить влечением меня.
О боже мой! Зло умножается злом. Пронзил душу мою вид в паперте лежащего сына моего разрубленнаго начетверо. Помертвела уже тут я, а не обморок заглушил чувства мои. Видно тираны мои почли меня мертвую, бросили возле тела любезнаго сына моего толь люто умерщвленнаго. Сим злодеи мои сделали мне некое утешение, ибо очувствовавшись, могла я кровь мою мешать с кровию сына моего текущею еще из ран ево, нацеловатся страдалческаго любезнаго сына моего тела, орошать горкими слезами безпрепядственно…".
Далее рассказывает Дарья Христофоровна, как угрожали ей виселицею, требуя указать, где спрятаны сокровища, били плетьми. Спас несчастную казак, склонность которого к благодеянию она объяснила так: «меня знает, некогда скакавши курьером, заезжал к нам в крепость и мною угощен был».
Уже спасшись с помощью казака, соединившись с дочерью и новорожденным сыном, за которым ухаживала кормилица, Дарья Христофоровна продолжает страдать: «Вспомнила историю блаженнаго Иова, подобила ее собственной, но не нашла сравнения. Видно грехи были тяжки зело: он наконец все получил в изобилии, а мне к терпению зла рожденной, не можно ласкатся принять во объятия дражайшаго моего супруга и не могла забыть любезнаго сына».
Императрица взяла на себя заботы о вдове и ее семействе, определила приданое каждой дочери. Сама же подполковница, вырастив детей, доживала жизнь в Петербурге при младшем сыне, рожденном в Степной крепости, в момент нападения пугачевцев.
Воспоминания ее заканчиваются так: «…оправдает меня пред лицем всего света жертва, принесенная любезному отечеству всем моим имуществом и безценным сокровищем — жизнию дражайшего супруга и любезнаго сына. Надежда вечьнаго воздаяния и утешитель нещасным — сон — облехчает тугу сердца моего».
Дарья Христофоровна умерла в год публикации крюковского «Рассказа моей бабушки» — 85-летней. Подлинные ее воспоминания были опубликованы в 2006 году, в приложении к названной выше статье
По приведенным цитатам тот, кто помнит повесть Пушкина, может оценить, насколько соответствуют воспоминаниям фон Витте факты и отдельные линии сюжета «Капитанской дочки».