«Ангелы», бельгийская группа. Идея не совсем ясна, хотя есть какое-то действие. Кажется, сочетаются браком двое. Якобы невеста выходит на сцену в белом платье с длиннющим шлейфом (метров 10) и со скрипкой. Якобы жених во фраке выходит с тростью и в котелке. Она начинает играть — и в это время в воздухе над ними в лучах прожекторов начинают кружить 8 ангелов. То есть сначала это какие-то белые пузыри, а потом из этих пузырей вылетают шары, сердечки, полоски нейлона, перья, пузыри меняют форму и из них выступают «ангелы». Они зажигают факелы, и затем на круге, на котором подвешены люльки с ангелами, зажигаются ракеты. На этом заканчивается представление и бракосочетание (в финале — длительный поцелуй жениха и невесты, то есть теперь уже мужа и жены). Зрелищно, хотя и совершенно непонятен замысел. Про игру на скрипке ничего не могу сказать, кроме того, что невеста действительно скрипачка и играет вживую. Все внимание было приковано к ангелам!
Следуя традициям театральных критиков — ругать до последнего, хвалить ни за что — должен сказать следующее. Представление выявило слабое знакомство режиссера с обитателями небес: ангелы должны быть мужского рода. В нашем случае у них у всех великолепно развитая грудь (чтобы долго не объяснять — как у Верки Сердючки). Принципиальная ошибка! На небесах никогда не служили женщины или девушки! Святые — это другое дело, но ни ангелов, ни тем более архангелов женского пола никто никогда не видел!
Какие они на самом деле (вне представления) разглядеть не удалось, похоже, что и на самом деле это девушки. Надо отдать должное ангельской смелости: они около получаса болтаются в воздухе в люльках (для этого используется специальный подъемный кран). Кроме того, подвеска с люльками описывает в воздухе полный круг.
Следующее представление — «Летающая тарелка». Представьте себе тороид (в просторечии — баранка), в центре которого на какой-то вышке стоит якобы астронавт: на нем летная коричневая куртка, мотоциклетные очки начала прошлого века. У него в руках микрофон, он о чем-то с кем-то перекрикивается: звука настолько много, что кажется, он хочет из космоса докричаться до Земли.
Тороид полый, полупрозрачный. По его поверхности бегут какие-то силуэты — не разберешь, что. Страшный грохот: по-видимому, тороид изображает межпланетный корабль, который приземляется. Наконец-то, приземление совершилось, нам раздвигают ограждение и приглашают пройти внутрь.
Оказываемся в отсеке тороида (длина отсека — метров 5). Как потом оказалось — таких отсеков не меньше восьми. Приглашают сесть на землю. Садимся под грохот из репродукторов. Перед нами появляется персонаж, который приносит блюдо с кусочками льда и объявляет себя хранителем холода. Предлагает взять по кусочку и проделать какие-то манипуляции с ним, но из-за грохота невозможно понять, что требуется от зрителей. Я кладу его в рот: очень жарко, Марина соображает лучше — мажет льдом ладони. Я вслед за ней что-то мажу.
Раздается удар барабана — первый персонаж уходит налево, в соседний отсек, а справа появляется новый — хранитель земли, его ноги в пластиковых коробках. Что бы это значило? Потом таким же образом вместо него появляется хранитель света, потом еще кто-то…
Когда весь цикл обхода закончен, первый персонаж появляется перед нами снова, достает шофар (рог), трубит в него, а после этого по-русски читает молитву (что-то вроде «Будь милостив и не наказывай меня за прегрешения»).
После молитвы перед нами открывается вход внутрь бублика, на площадку с вышкой, на которой находится астронавт. Он по-прежнему наверху, только теперь еще крутится вокруг собственной оси, и вокруг него вращается маленькая ракета (он ее водит на проволоке). Все тот же грохот. Мы снова рассаживаемся на земле, а актеры ни с того, ни с сего (возможно, от великой радости, что корабль наконец-то приземлился) начинают танец, в который втягивают зрителей. Публика вместе с актерами начинает двигаться по кругу, пару минут все это движется, потом успокаивается, но актеры занимают свои позиции на вышке: кто висит, кто весь перегнулся, кто вверх ногами.
Финал. Все обнимаются (эти объятия провоцируют актеры), а потом актеры вручают зрителям мешки для сбора мусора, который зрители оставили за собой! Вот это гениальный ход! Станиславский сказал, что театр начинается с вешалки, а здесь театр кончается уборкой мусора!
Впечатление: шуму было много. Что играли актеры (надо сказать, что игра была самозабвенной!) — было совершенно непонятно. Но было интересно, однако: это же надо такое придумать!
После долгих размышлений на тему «А что бы это значило?» пришли к выводу, что это — агитка за экологию! И сбор мусора был заключительным аккордом: соблюдайте чистоту, не загрязняйте природу! Хотя с другой стороны — при чем здесь полет в космос и эти загадочные хранители?
Вышли из «баранки» на набережную. А тут какие-то люди странного типа в одеждах середины прошлого века ходят в толпе, озираясь и разглядывая публику, недоумевая (как бы), что все здесь делают и откуда они взялись. Зеленый человек (в смысле одетый в зеленое и с покрашенным в зелень лицом) метался в толпе, приставая ко всем…
Было весело и странно наблюдать этот балаган. С одной стороны, это как бы возврат к истокам, к уличным представлениям типа «лишь бы было смешно и интересно», с другой — язык не поворачивается назвать это театром, даже уличным. Хотя публика смотрела на это с интересом и даже где-то развлекалась.
А те, кто это для нас сделал: актеры, режиссеры и ассистенты, реквизиторы и звукооператоры, наслаждались процессом больше, чем зрители, для которых все это делалось.
Закончился день фестиваля, было интересно посмотреть на то, как работают в разных странах, познакомиться с балаганным действом в Израиле, узнать новое — старое. И ушли мы с желанием обязательно побывать на следующем фестивале!